Мир обретённый
Шрифт:
— Когда я больше не смогу вселяться в чужие тела, когда стану обычным послесветом, я найду монетку и заплачу за путешествие к свету.
— Как? Сейчас у тебя нет монеты?
— Нет.
Сказать по правде, его превосходительство придумал своё, особенное, применение для междумирных монет, но Джикс не собирался рассказывать о нём Джил.
Он сменил тему:
— Почему у тебя такие волосы?
— Торнадо, — коротко ответила она и встряхнула своими лохмами с запутавшимися в них былинками и сучками. — Тебе не нравятся
— Они взъерошенные, как у дикой кошки, — сказал он. — Я люблю всё дикое.
Она заёрзала, услышав это.
— А как насчёт тебя? — спросила она. — Как тебя занесло в Междумир?
— На меня напали, когда я спал.
Это была правда, но не вся. Он не рассказал ей, что на него напал ягуар, который как-то забрёл в их деревню. Джиксу нравилось думать, что во время своих странствий он, возможно, фурджекил ту самую кошку, что убила его, и, может быть, не один раз.
Когда состав-призрак прибыл в Остин, Джил спросила Джикса, не хотел бы он присоединиться к ним на «жатве».
— Ты бы забрался в циркового тигра, — предложила она, — и съел бы парочку малолетних негодников. А?
Джикс не мог понять, шутит она или говорит серьёзно, поэтому нашёл столь же двусмысленный и обескураживающий ответ:
— Кошкам не нравится человеческое мясо. Я употребляю людей только тогда, когда ничего лучше не подворачивается.
Он не присоединился к скинджекерам, потому что не был уверен, что боги одобрят «жатву». Вообще-то, майянские боги тоже отличались кровожадностью — в особенности боги-ягуары — но в старинных мифах, повествующих об их кровавых пиршествах, присутствовало некое благородство. В «жатве» же благородством и не пахло.
В Остине наконец нашлась мёртвая ветка, уходящая на запад, в Сан-Антонио. Если быть точным, то на юго-запад. Но вполне могло случиться, что в Сан-Антонио они найдут другую ветку, которая поведёт их на северо-запад.
Однако на следующий день перед рассветом, когда до Сан-Антонио оставалось рукой подать, внезапно заскрежетали тормоза, и поезд остановился.
Все инстинкты Джикса встали на дыбы. Он почувствовал, что пришла беда.
Милос выскочил из салон-вагона, собираясь дать Спидо нагоняй за самоуправство, но ещё не успев добежать до локомотива, увидел причину столь резкой остановки.
— Тревога! — крикнула Алли с передка паровоза. — У нас тут проблема!
— Сам вижу! — заорал Милос.
Опять на рельсах торчало здание! На этот раз Спидо ухитрился остановить поезд в четверти мили от него, но зрелище было много хуже, чем в первый раз. Куда той маленькой изящной церквушке до этакой громадины! Это даже и домом назвать было нельзя. Скорее особняком.
Вечно мокрый Спидо, казалось, на этот раз обливался не водой, а потом.
— С-сколько же послесветов нужно, чтобы задвинуть на рельсы эту штуковину? — пролепетал он. Милос даже задуматься над ответом побоялся.
—
Из окон салон-вагона выглядывали остальные скинджекеры — они ожидали от Милоса разъяснений.
— Ну что там, что там? — затрещал Хомяк. — Ты выяснил, почему мы так резко остановились?
Джикс высунулся из двери вагона и указал на что-то за спиной Милоса, в южном направлении:
— Смотрите! Видите?
Милос глянул, куда указывал Джикс. Был уже поздний вечер, небо быстро темнело... и всё же за ближайшим холмом разливался какой-то непонятный свет.
— Там что — город, что ли? — поинтересовалась Джил, наверно, питавшая надежду отправиться на «жатву».
— Не думаю, — отозвался Милос. Его больше заботило здание, стоящее поперёк дороги. Оно было освещено неясным, размытым светом, похожим на луч прожектора в тумане; источник этого сияния пока ещё оставался за холмом. — Свет становится ярче.
Джикс испустил рык, куда более похожий на настоящий, чем все его предыдущие попытки.
— Нам нельзя оставаться здесь! — крикнул он. — Надо двигать отсюда! Быстро!
— Мы не можем ехать! — Милос указал на здание на рельсах.
— Тогда сдаём назад! — завопил Джикс.
— Нажад? — удивился Лосяра. — Куда нажад?
— Да куда угодно!
И тут до них донёсся механический звук, напоминающий грохот какого-то адского двигателя.
...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...
Теперь уже изо всех окон поезда выглядывали испуганные дети, перешёптывались и показывали друг другу пальцами на странный свет. Грохот из-за холма нарастал и с каждой секундой становился всё более угрожающим.
...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...
— Что это? — спросила Джил. — Какая-то машина?
— Нет, — ответил Джикс, и в это мгновение источник света перевалил через холм. — Это боевой клич.
Вот теперь все увидели, что это за свет. То было сияние бесчисленных послесветов, спускавшихся по склону холма по направлению к поезду. Целая армия.
— Bozhe moi! — Чтобы понять суть восклицания Милоса, толмач не требовался.
Волны новых и новых послесветов перекатывались через гребень холма, и постепенно становилось ясно, что внушающий ужас грохот — это голоса многочисленной толпы, сливающиеся в один боевой клич:
...У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка! У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка!
К такому детишки Мэри подготовлены не были.
Когда несколько месяцев назад Мэри Хайтауэр собирала свою армию для войны против Шоколадного Огра, они хотя бы знали, на кого идут, и на их стороне было преимущество атакующих. Здесь же было нападение из засады, и поэтому никто не знал, что предпринять. Поднялась паника.