Мир пауков. Башня и Дельта
Шрифт:
Старца нигде не было видно, но голос внутри грудной клетки рек: «Теперь тебе ясно».
Отказываться не было смысла. Найл впервые отчетливо понял, что голос этот принадлежит машине, запрограммированной отвечать на его собственные вопросы. Он и сам уже начал об этом догадываться, но машина предпочитала выступать в человечьем обличье, и ему хотелось верить в эту наружность. Теперь же стало ясно, какова правда.
Захотелось прилечь и осмыслить все, что сейчас было ему преподано.
Основным, главенствующим фактором была сила. И просто, и очевидно — и вместе с тем вызывало растерянность. Источник силы находится
Найл насупил брови, сплачивая всю свою энергию в едином сосредоточенном усилии, и вскоре ощутил мгновенный напряженный проблеск силы. Не важно, что это было лишь слабое подобие испытанного им несколько минут назад. Главное, у него получалось его вызывать (пусть смутно) напряжением воли.
Теперь понятно, почему смертоносцы не уходят в своем развитии дальше определенной черты. Миллионы и миллионы лет своей эволюции они оставались пассивны. Это дало им уяснить один важный секрет (кстати, неизвестный людям), что сила воли — физическая сила. Человек никогда над этим не задумывался, постоянно размениваясь на работу руками и головой, которым отводил роль безропотных исполнителей волевых решений. Затащив в тенета муху силой воли, паук понял, что никакие физические придатки для этого не нужны. И, разросшись до гигантских размеров, он «отрастил» себе и соответствующую силу воли.
Однако и это был шаг в неверном направлении. Пауки стали использовать свою силу воли так, как люди используют силу мышц для удовлетворения сиюминутных телесных потребностей. Они распыляли ее наружу, на других существ. А поскольку им никогда не приходилось использовать свой мозг активно, они упустили спросить себя, что является источником этой силы. Поэтому им осталась совершенно неведомой та колоссальная мощь, что кроется в них самих. Вот почему людям суждено их превзойти. Вот почему смертоносцы догадываются, что в конечном итоге придется уступить. Вот отчего Смертоносец–Повелитель боится людей.
Найл подошел к прозрачной стене, выходящей на север. На том конце окружающей башню лужайки проспект разветвлялся и тянулся примерно на полмили по прямой. Между полуразвалившимися зданиями вдали проглядывала река. В конце длинного проспекта, судя по всему, должен быть мост.
— У тебя есть план паучьего города? — спросил Найл.
Стены комнаты моментально утратили прозрачность, и комната погрузилась в темноту. На стене словно каким–то лучом высветилась огромная карта, на которой здания были изображены так, будто их снимали строго по вертикали с воздуха. Теперь было видно, что город имеет форму круга. С севера на юг его рассекает проспект, а с юго–запада опоясывает река. Женские кварталы располагались в юго–западном секторе, а разделяющая центральная стена
Гораздо больших размеров был полукруг к северу от реки. Он был помечен надписью «Квартал рабов», а нерезкие очертания показывали, что многие здания лежат в руинах. Здесь, как и в южном секторе, по центру находилась своя большая площадь, в середине которой возвышалось окаймленное лужайкой здание с куполом.
— Это что? — спросил Найл.
— Когда–то административный центр города, зал собраний. Теперь здесь прядут шелк.
— Для шаров паукам?
— Да, и не только.
— Шары делают здесь?
— Нет. Шелк отвозят в город жуков–бомбардиров, в пяти милях к югу.
— А почему не здесь?
— Потому что слуги пауков не такие искусные умельцы. Шар сделать не так–то просто, а у жуков слуги умнее и искуснее.
— Если пауки боятся людей, то почему они тогда позволяют, чтобы у жуков были разумные слуги?
— Им просто некуда деваться. На жуков не действует паучий яд, а если их рассердить, они могут дать достойный отпор.
— А зачем жукам сообразительные слуги?
— Потому что жуки, в отличие от пауков, восхищаются человеческими достижениями. Еще их приводит в восторг человеческое умение разрушать. Получили, стало быть, эволюционное наследие. Жуки извечно защищались своими выхлопами, так что, по их разумению, во взрыве — красота. Основная работа у тех слуг — устраивать фейерверки, да помощнее. А для этого требуется очень даже смекалистая голова.
— Жуки, наверно, доставляют паукам много хлопот?
— Да, было такое время, пока и те и другие не пришли к соглашению. Теперь у них налажена система обмена рабами. Сообразительные слуги жуков меняются на привлекательных женщин паучьего города.
— А самих слуг жуков это не задевает — видеть, как собратьев отдают в рабство?
— Нет. Им нравится, что у них появляются красивые женщины. Кроме того, слуги жуков считают это завидной участью, их же используют для производства потомства.
Найл долгое время изучал план.
— Где бы мне надежнее всего спрятаться?
— Где угодно в квартале рабов. Там никто не спросит, откуда ты.
— А там что, нет пауков?
— Полным–полно. Но они почти не отличают людей друг от друга. Надо лишь соблюдать разумную осторожность.
Внезапно Найл почувствовал нелегкое смятение. В башне было уютно, совершенно безопасно. А теперь бередила тоска: безмятежности и уюту пришел конец, вновь предстоит ввергнуться в пучину неведомых опасностей. Даже светоч полученного за эти два дня знания несколько потускнел. На секунду душу замутила тоска сродни отчаянию.
Стигмастер, похоже, не придал никакого значения переживаниям Найла.
— Прежде чем отправишься, — произнес голос, — надо бы в деталях запомнить план города.
— На это уйдет много времени. — Найл пытался скрыть нарождающуюся усталость.
— Не так много, как кажется. Загляни в шкафчик возле Стигмастера.
Найл открыл дверцу небольшого металлического шкафчика и неожиданно обнаружил напротив свое лицо. На задней стенке шкафчика висело зеркало. Посмотрев себе прямо в глаза, Найл заметил во взгляде тоску и неуверенность. Над зеркалом на аккуратном золоченом крючке висела тоненькая золотая цепочка, а на ней маленький зеркальный диск с ноготь величиной.