Мир под Контролем. Фактор Трикстера
Шрифт:
— Не отвлекайтесь, вьюноша! — повысил голос доктор, вырвав меня из тягучей, как знойный, жаркий день, фантазии. — Цветок этот не зря носит имя величайшей певицы тысячелетия! Он прекрасен, гармоничен, а мой экстракт придал ему дополнительные свойства. Их-то я и пытаюсь передать вашей коллеге. Представьте только, она вскоре изменится навсегда! Исчезнет жалкое, замученное существо, а родится великая сущность, коей еще не бывало на нашей грешной земле. Идеальная, великая, невероятно талантливая — богиня! Вот кого я из нее сделаю! Вы должны быть счастливы, что выбор пал на нее, пусть и в некоторой степени случайно… Но так уж вышло, что окончательную формулу я вывел только сегодня. Многолетний эксперимент подходит к концу! Как же мне не терпится!..
Он говорил и говорил, но я почти его не слушал. Меня волновал лишь один вопрос — выживет ли Лена, можно ли ей еще помочь и вернуть сердце на место? А как ответить, не будучи специалистом? Варианта, собственно, лишь два: либо стрелять в доктора и срочно вызывать консилиум врачей Совета, но это займет время, и неизвестно, поможет ли, либо сидеть, ждать, и надеяться на лучшее. А потом уничтожить Холмогорова. Пристрелить, как бешеного пса. Потому что его бред не имеет ничего общего с реальностью. Он давно помешался, тронулся умом, поэтому и убивал столь беспощадно, поэтому и не попался — у сумасшедших ум часто работает даже лучше, чем у здоровых, нормальных людей, и уж что-что, а скрываться среди обычных граждан они учатся первым делом.
— Мои пациенты, они иногда выходили из-под контроля, — все рассказывал доктор. — Особенно двое из них, да вы их наверняка знаете. Здоровяк горгул и акробат. По одному еще ничего, но вот когда они встречались вместе, тогда и шли вразнос. Они ведь совсем не помнят ничего, хотя и были у меня первыми. Да, с них я начал опыты, на них проводил эксперименты. Они остались живы, вот только у каждого из них появилась некая страсть, мелкая такая страстишка. И когда они встречались, то полностью теряли контроль над происходящим, а страсть эта вылезала из тьмы и вела их на улицы. Но главное они помнили — роза! Недаром же они не забывали приказ и всегда оставляли в теле восхитительный бутон, как знак новой жизни, коей им самим не довелось испытать… А ведь я заказывал им только головы, конкретные головы конкретных существ. Это было очень важно, иногда нужен был гном, иногда человек с Даром. Я никогда не делал заказы попусту, только обдуманно, взвешенно. И мне не нужна была лишняя кровь. Только головы! Все остальное — их собственная инициатива. Эти разрезанные тела, выложенные вокруг кишки, странные знаки. Грустно, молодой человек, очень грустно, но у каждого из нас в подсознании сидит черт, и временами именно он управляет нами. Зато с вашей девочкой все случится иначе, будьте уверены! Смотрите, уже немного осталось!..
Теперь понятно, что за знак «Стоп» я ошибочно принял букву «Х» — первую букву в имени Холмогорова. Может быть, горгул и акробат, сами того не понимая, пытались таким способом навести на след доктора. А пальцы на руке гнома? «V» — «Виктори» — победа! Не с этой ли буквы начинается имя Холмогорова? Викентий. Как же все просто… Но кто только мог подумать?..
Я взглянул на Лену и понял, что пора это прекращать. Ее уже не спасти, даже магическим способом. А издеваться над ней я не позволю!
— Хватит! — приказал я и поднялся на ноги. Неимоверная усталость и апатия, сковавшие меня несколькими минутами раньше, отступили.
— Еще минутку, вот так! — доктор ловко зашивал надрез на груди у Лены, а медсестра, все так же молча, откладывала в сторону зажимы и тампоны, пропитанные насквозь кровью. — Почти готово!
— Я сказал, прекратить! Встать к стене, руки за голову. Любое движение без приказа рассматриваю как жест неподчинения и стреляю наповал!
— Вы очень злой вьюнош, агрессивный, — укорил меня Холмогоров, откладывая иглу в сторону. — Вот же, все готово! Полюбуйтесь сами!
Нет, его нельзя убивать. И пытать его нельзя. Он сумасшедший. Его нужно запереть в клинике до конца жизни, держать на препаратах, пусть превратится в овощ, пускает слюни, ходит под себя.
В ту же секунду сердце Лены, лежавшее на подносе, перестало сжиматься. Умерла…
Конец.
Я нажал на спусковой крючок, и пистолет выстрелил. Но мгновением раньше, неприметная медсестра закрыла собой доктора и упала на холодный пол, так и не издав ни звука.
А Лена открыла глаза и села на операционном столе.
Я бросился к ней, не веря в лучшее. Доктор предусмотрительно отошел в сторону, даже не соизволив проверить, жива ли его помощница.
Лена недоуменно оглядывалась по сторонам, не делая попыток слезть со стола. Я схватил ее за руку. Пульс нащупывался, она была жива! Не зомби, не упырь — человек!
— Лисенок? Где я? — вот только голосок ее звучал слабо, неуверенно. Но и неудивительно, после всего произошедшего…
— В больнице, все хорошо! — конечно, в этом я совершенно не был уверен. Слова должны обнадеживать, успокаивать, но это действует только тогда, когда сам в них веришь.
— Что со мной? — Лена почувствовала фальшивые нотки моего голоса, как хорошая собака чувствует любую угрозу хозяину. Интуитивно. — И как я тут оказалась?
— Тебя укусил скорпион. В офисе. Едва успели спасти…
— Кстати, я полностью вывел яд из ее организма, — вставил доктор. — Сожалею, но мне нужно было время. Скорпиончики же нам помогли, позволили выиграть лишние часы. Спасибо за это Марго. Она хорошая девочка.
— О чем это он? — не поняла Лена, и тут же вновь перевела взгляд на меня. — Но это ведь еще не все?
— Нет, — я не знал, как рассказать ей. Почему мы не смогли ее уберечь? Такие сильные, самоуверенные, и не сумели… Как же так вышло? И как нам теперь с этим жить?..
— Знаешь, я так странно себя чувствую!
Я заметил, что при этих словах Холмогоров встрепенулся, но сумел сдержаться и ничего не спросил. Иначе, я, видимо, выстрелил бы в него еще раз, и уже никто не прикрыл бы его своим телом.
Лена неуверенно повела плечами, потом глубоко вздохнула и спрыгнула на пол. Сама, без моей поддержки, после наркоза и смены сердца на каменный цветок. Невероятно!
Холмогоров восхищенно смотрел на нее во все глаза. Он улыбался детской улыбкой во все лицо и находился в удивительном состоянии полнейшего, абсолютного счастья.
— Болит? — я все же придержал Лену за локоток. Она отрицательно покачала головой и только в этот момент сообразила, что вся ее одежда состоит из сомнительной накидки ниже талии, которую она инстинктивно придерживала рукой, иначе та давно уже свалилась бы на пол.
Лена испуганно взвизгнула, и прикрыла грудь свободной рукой. Я смущенно отвернулся в сторону доктора, которого не собирался упускать из вида, что бы ни произошло.