Мир под Контролем. Фактор Трикстера
Шрифт:
А тот в свою очередь пялился на Лену, но не с эротическим вожделением, а исключительно как Творец, взирающий на собственное Творение. Причем именно так, с большой буквы. Он выглядел сейчас, как непризнанный гений, внезапно получивший Нобелевскую премию. Он сиял, его распирало от чувств, ему хотелось поделиться со всем огромным миром своей радостью, но рядом был лишь я, а я мог только ударить его в порыве собственных чувств, так не совпадавших с докторскими.
Лена замоталась в простыню, и только тогда я повернулся. Странно, что после операции она совершенно не испытывала ни малейшего дискомфорта. Возможно ли
— Отправляемся к нам в офис! — решил я. Пусть шеф взглянет на Лену. Все-таки он старый и опытный, может, поймет, как исправить ситуацию.
Холмогоров охотно сорвался с места и, повинуясь моему жесту, подошел к нам. Сковав наручниками руки ему за спиной, я решительно подтолкнул его вперед. Лена шла рядом, не испытывая при этом дискомфорта.
Да, сердце, что же делать с ним?..
— Бесполезно, — уловил мой взгляд доктор. — Забудьте, вьюноша. Теперь только так и никак иначе! То, что было, умерло. То, что есть, будет жить!..
Я все же решил по-своему и, содрав прямо с операционного стола изрядный кусок полиэтилена, завернул в него сердце вместе с подносом. К счастью, Лена не спросила меня, что такое важное я взял с собой.
Еще оставались люди — заключенные в камерах. Их нужно выпустить! Только вот что произойдет, если десяток измученных, обессиленных несчастных выберутся сейчас на свободу. Кто им поможет? Нет, сначала я вызову чистильщиков, медиков, да и всех наших. Придется пленникам потерпеть еще несколько часов. Один я просто не справлюсь!..
— Как разблокировать окна? — спросил я Холмогорова, болезненно ткнув его под лопатку стволом пистолета.
— Из моего кабинета, — ответил доктор, даже не поморщившись. — Все управление клиникой происходит оттуда.
— Тогда сначала идем туда!
— Как скажете, вьюноша, как скажете…
Мы вышли в коридор и отправились по уже знакомому мне маршруту в обратном направлении. Когда после нескольких поворотов мы оказались у тел Марго и леопарда, так и валявшихся на полу, Холмогоров укоризненно покачал головой:
— Славная девочка, жаль ее…
— Вы — причина ее гибели! Это теперь на вашей совести, как и смерти всех прочих…
— Я познакомился с ней совсем недавно. Она так нуждалась в ком-то, кто мог бы показать ей правильную дорогу. Она очень устала жить… А я показал!
— Знаете, доктор, я не могу никак понять, зачем жертвам отрезали головы?
— Это все для экстракта. Мозговые вытяжки. Вам не понять, но просто поверьте — я добился невероятного прорыва! После столько лет неудач. Вот спросите меня: где ваша жена, доктор, где ваши дети? Почему они не наверху, в своих комнатах? А я отвечу вам: я не знаю. Я потерял жену давно, мы просто перестали понимать друг друга. Моя жизнь, мои исследования — ее ничто не интересовало. Что ж, я дал ей свободу, денег, детей. Это все лишь человеческое, а я создал божественное, я создал Божество! А бедные мои подопечные оказались слишком слабы для служения высшей цели. Вот девочка Марго, та смогла бы, наверное… Я вам уже говорил как-то раз в самом начале нашего знакомства, что я много часов потратил, пытаясь понять, как и зачем действовал убийца. И ведь я вам не
Мы дошли до кабинета доктора, и я вынуждено прервал его объяснения. Холмогоров говорил откровенно, и кто знает, будет ли он так же откровенен в дальнейшем. Но первым делом Лена, все остальное после.
— На стене панель управления, вот за этой картиной. Снимите ее! Вот так, отлично! Теперь возьмите у меня карту доступа, она висит у меня на шее. Проведите ей сквозь ту прорезь. Появится меню. Дальше все просто. Выберете пункт: снять блокировку здания, и через несколько минут сможете отсюда выбраться…
Я последовал его советам и быстро проделал все пункты по списку. Вскоре дом задрожал, проснувшись, и тяжелые створки на ближайшем окне медленно поползли вверх.
Лена присела на стул и терпеливо ждала, не проявляя при этом ни малейшего беспокойства. Казалось даже, что ее мало занимает все происходящее вокруг, она вслушивалась в себя, в собственные ощущения, а мир рядом с ней в данный момент стоял на втором месте. Эксперимент доктора изменил ее, вот только в какую сторону? Этого я не знал, но был уверен, что еще узнаю. Главное — она жива!..
Самое интересное, что за поимку Холмогорова с нас наверняка снимут все обвинения в некомпетентности, простят все прежние грехи. Доктор — наша индульгенция, но вот какой ценой она нам досталась?..
А сам доктор во все глаза любовался на Лену. Взор его сиял чистотой, широкая улыбка не покидала лица. Он оказался не совсем тем маньяком, которого мы искали. Его цели были мне недоступны, его принципы непонятны. Он спокойно отправлял на смерть десятки людей, добывая свой экстракт. Он губил жизни, разрушал судьбы, но при этом являлся великим ученным. Гений не всегда следует общепринятым правилам, только вот подобного рода экспериментаторов оценивать все равно приходилось по человеческой шкале моральных ценностей.
Холмогоров наслаждался зрелищем, и вдруг внезапно захрипел и упал на пол. Глаза закатились, изо рта пошла пена.
Я осторожно склонился над ним, опасаясь, что это лишь игра, и он хочет обмануть меня, усыпить внимание и напасть. Но доктор не играл, он умирал, быстро и мучительно.
Так, что делают в подобных случаях? Первая помощь! Надо поднять его голову, разжать зубы… Сделано, что дальше? Нужны лекарства, оборудование!..
Лена вынырнула из собственных мыслей и перевела взгляд на Холмогорова.
— Что с ним?
— Не знаю.
— Стоит ли ему помочь?
Интересно она сформулировала вопрос. Не как ему помочь, а стоит ли? Хм… на такую постановку вопроса я не знал, что и ответить. И все же…
— Он должен дать показания, он слишком много знает!
— Хорошо, — согласилась Лена и тут же приказала резким глубоким голосом, которого я никогда прежде от нее не слышал, пробравшим меня до глубины души. — Возьми его за руку!
Я взял доктора за кисть и ощутил, как слабо, едва заметно бьется его пульс. Лена подошла ко мне и положила свою руку мне на плечо.