Мир под кроватью. Книга первая. Каждая победа уже одержана
Шрифт:
ПРОЛОГ
Драка. Кто ни разу не дрался в детстве!? Вот и третьеклассник Эрик Железняков подрался, разбил нос другу и однокласснику Серёжке Колесникову. Хотя ни тот, ни другой не были любителями подраться. Просто один другого вдруг обозвал дураком, а второй ответил, потом пошли в ход и другие обидные слова. Потом Серёжка вдруг сказал:
– Я тебе нос в кровь разобью!
– Нет, я тебе разобью, – ответил Эрик.
С этого всё и началось. Дрались после последнего урока за школой
Спустя пять минут оба уже сидели в директорском кабинете и шмыгали носами: Эрик целым, а Сергей разбитым.
– Завтра с отцами в школу! – грозно ревел Палыч. – С отцами, а не с мамами. Это понятно?
Мальчишки молча кивнули. Их совсем не страшил «рёв» директора, потому что в школе все прекрасно знали, что Палыч добрейшей души человек. Старшеклассники даже придумали ему прозвище – Добрище. Не добрый, не добренький, а Добрище, шутили все. Страшило мальчишек то, что завтра нужно было прийти в школу с отцами.
– А теперь марш отсюда, – прогудел басом Добрище.
Мальчишки вышли из кабинета директора.
– Что будем делать, – спросил Эрик.
– Не знаю, – ответил Серёжка.
О недавней размолвке они уже забыли, как это часто бывает между друзьями.
– У тебя «фонарь» под глазом, – сказал Сергей.
Эрик осторожно двумя пальчиками потрогал растущий синяк.
– А всё-таки я тебе нос разбил, а не ты мне, – сказал он.
Мальчишки засмеялись.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ЧТО МОЖЕТ ТАИТЬСЯ ПОД КРОВАТЬЮ?
Эрик сидел на ступеньках лестницы между первым и втором этажом, готовый в любую минуту броситься бежать в свою комнату. Мальчик подслушивал, о чём говорил отец, и смотрел сквозь перила.
Отец большими шагами расхаживал по гостиной, так что вздрагивали с любовью расставленные мамой фарфоровые статуэтки и вазы. Вздрагивал и Эрик. Но вздрагивать его заставляли слова, которые отец говорил в мобильный телефон.
– Да, я вас понимаю. А мне он сказал, что бегал на перемене и ударился глазом о дверной косяк, – говорил отец. – Нет, конечно же, я не поверил. Да, спасибо. Конечно, я приму меры. И, наверно, немедленно.
Услышав последнюю фразу, Эрик осторожно встал и начал крадучись подниматься по ступенькам на второй этаж. Под ногой предательски скрипнула ступенька. И мальчишка сломя голову бросился в свою комнату.
Отец услышал скрип и поднял голову вверх. Эрика он не увидел, но успел заметить ускользающую тень.
– Да, спасибо за звонок. До свидания, – закончил отец и обратился к сыну, громко, так чтобы было слышно на втором этаже. – Эрик, я знаю, что ты подслушивал. Спускайся вниз.
Наверху не было ни малейшего намёка на движение.
– Эрик, не заставляй меня подниматься к тебе. Или ты спускаешься, или хорошего разговора не получится.
Снова тишина. И отец, продолжил, поднимаясь на второй этаж:
– Сын, я тебе не раз говорил, что не люблю двух вещей – трусости и вранья. А знаешь почему? Потому что они по отдельности не ходят. Трусость порождает ложь, а потом лжец всегда боится разоблачения. Врун всегда трус. Ты стал врать на каждом шагу, и я обещал тебе, что накажу. Так что не обижайся!
Эрик лежал под своей кроватью, крепко зажмурившись. Он прекрасно слышал всё, что говорил отец. Но боялся выйти, поэтому шептал:
– Нет, нет, не надо. Пусть он меня не найдёт.
Отец зашёл в комнату к сыну.
– Я знаю, что ты здесь, – сказал он.
Вдруг у Эрика резко закружилась голова, и всё вокруг как-то изменилось.
Рядом кто-то зашевелился.
– Барсик, брысь отсюда!
– Я не Барсик, – сказал кто-то.
Эрик, продолжая лежать с закрытыми глазами, спросил:
– А кто ты, и что делаешь под моей кроватью?
– Я Оль-Ти, и что ты делаешь под моей кроватью?
– Я у себя под кроватью, и я…, я…, я в прятки играю, – соврал Эрик. – Да! Я в прятки играю! И я у себя под кроватью.
Эрик приоткрыл глаза и воскликнул:
– Ух, ты!
Прямо на него пялилось существо, внешне похожее на мальчишку. Глаза его в подкроватной полутьме немого светились. Свет исходил от золотистой радужки, а вместо белков глаз были полоски всех цветов радуги. Нос его напоминал жёлтую сливу и был такого же цвета. Всё тело существа, кроме лица, ладоней и стоп ног, покрывал тонкий редкий голубоватый мех. Позже Эрик узнал, что у фингерлингов, а именно так называли себя эти существа, цвет меха меняется в зависимости от настроения от прозрачно-белого до иссиня-черного.
– Ух, ты, – ещё раз произнёс Эрик.
– Не, Ух-Ты, а Оль-Ти! И ты всё же под кроватью у меня!
Оль-Ти выбрался из-под кровати и, наклонился и сказал:
– Выходи, сам увидишь.
Эрик осторожно выполз из-под кровати. Он был в чужой комнате или, лучше сказать, в чём-то напоминающем комнату. Нет, нет, всё было на месте – дверь, окно, полки. Даже висела птичья клетка, но в ней не было птицы, а лежало большое белое яйцо с фиолетовыми крапинками. Сама комната была словно живая. Нет, она и была живой – это была часть какого-то фантастического дерева.
– Ну, что убедился, – спросил Оль-Ти. – Это моя кровать, а это моя комната. Это мой дом, который специально для меня вырастили. Понял?
– Да, – тихо, одними губами произнёс Эрик. – А где я?
– У нас.
– У вас?
– А, ну да, ты ж ничего не понимаешь. Я залез под кровать и стал ждать, вдруг кому-то понадобится моя помощь. И тут появился ты. Значит, тебе нужна моя помощь, так?
– Ничего не понимаю.
– Ладно, наверно, нужно всё по порядку. Но для этого спустимся на кухню: выпьем соку и подкрепимся. Тогда и беседа пойдёт, и всё станет понятнее.