Мир полуночи. Партизаны Луны
Шрифт:
— Договори… лись. — Голос Андрея сорвался на последнем слоге.
— Мы тут пожрать принесли.
Костя шлепнул на траву кулек и тут увидел, что Андрею не до еды. Ему бы гораздо больше пригодился хоть паршивенький анальгин. Хоть водки пузырь. Хоть крепкий удар по башке. Ну хоть что-нибудь. Потому что терпеть боль его учили, о да. В конце концов, они бы не доехали сюда на поезде, не умей он этого. Но индийским йогом парень вовсе не был — и дергало его, как рыбу на берегу, и по серым щекам текли слезы.
Антон открыл пэт, раздвинул горлышком потрескавшиеся губы Андрея, влил сквозь зубы немного компота. «Ну где же добрый доктор, когда же он придет…»
Добрый доктор примчался на «косуле» через двадцать с небольшим минут. Увидев диспозицию, присвистнул и прямо на месте вколол обоим пострадавшим ультрапент, пообещав по прибытии на место довесить чем-нибудь посерьезнее. Это был не очень высокий толстый дядька с аккуратной бородой, гораздо больше, чем Костя, походивший на священника. Вдвоем с Костей они переложили Андрея на носилки и втащили в «косулю».
«Положение во минивэн», — пришла в голову Антону дурацкая мысль. Наверное, потому что Андрей наглядно иллюстрировал метафору «как с креста снятый».
Когда доктор потащил из машины вторые носилки, Костя сказал тихо:
— Не надо, Роман Викторович. Наложите шины и оставьте. Я вызвал брата Михаила, это его случай.
«Изгнал беса», «инквизитор», «его случай», Костя это впервые делает… Получается, что они ехали в белый свет и приехали в деревню, где есть люди, для которых это… работа? Вот тебе и «Матрица».
Доктор со стуком задвинул носилки обратно в вэн, но ручек не выпустил, продолжая в чем-то сомневаться.
— Костя, ты уверен? А если рецидив?
— А что нам, убить его, что ли?
Роман Викторович вздохнул, отпустил ручки носилок и достал из кузова набор для фиксации переломов.
— Как тебя зовут, мальчик? — спросил он у Антона. Услышав ответ, сказал: — Вот и славно, Антоша. Садись в кузов и присматривай за больным. Мне потом понадобится твоя помощь.
Антон не видел, что делали с Игорем, только слышал, как тот вскрикнул два раза, и Роман Викторович повторил: «Все будет хорошо», а Костя — «Держись». Потом врач сказал:
— Ну ладно, а как вы его понесете?
Костя хмыкнул:
— Не сообразил.
— Вынимай носилки, — вздохнул доктор.
Заглянув в кузов, молодой священник улыбнулся Антону и поставил у его ног рюкзак и пакет Вали.
— Поешь. Ведь хочешь, я вижу.
— И мне дай, — прогудел снаружи Роман Викторович. — Я еще не завтракал.
Костя выудил из сумки пирожок, подмигнул и исчез.
Через десять минут Роман Викторович закрыл дверцы кузова и полез в кабину.
— Ну, двинулись. Антон, держись за поручень: я поеду быстро.
Антон думал, что сможет в дороге подремать, но не тут-то было. Быстро в понимании Романа Викторовича было действительно быстро. Даже пожевать пирожков не удалось — машина скакала по старинным асфальтовкам так, что одной рукой Антону приходилось держаться за поручень, а другой — придерживать голову Андрея, мотающуюся, как язык в колоколе. И при том Роман Викторович умудрился связаться с кем-то по комму.
— Алло, Рувiмичу? Справа е. Тут у мене один хлопчик пiдхопив французьку нежить… Не хочу, щоб батьки знали… Так, вiн бiльше не буде. Резистинчику даси без рецепту? Ну, зроби це як брак чи як бите, що я, тебе вчитиму? Еге… Еге… Ну, укропчику там, петрушечки, курей, яець… Сала… — По тому, как он засмеялся, Антон понял, что это их дежурная шутка. — Так, завтра я його до тебе пришлю, бувай. Дякую. [59]
59
Алло, Рувимыч? Дело есть. Тут один мальчик подхватил французский насморк… Не хочу, чтобы родители знали… Да, он больше не будет. Резистинчик дашь без рецепта? Ну, сделай как брак или как битое, что я тебя, учить буду? Эге… Эге… Ну, укропчика там, петрушечки, курочек, яиц… Сала… Да, завтра я его к тебе пришлю, бывай. Спасибо (укр.).
Он сунул комм в карман.
— Ты извини, что я так тебя залегендировал. Ничего другого в голову не пришло.
— Да нет, все правильно… — пробормотал Антон.
Патриархальные у них тут нравы. В городах венерических болезней тоже стесняются — это очень большим дураком нужно быть, чтобы мер не принять и такую заразу подхватить… но здесь явно не в этом дело.
Машина сбавила скорость и въехала в село — не в Вiльшанку, какое-то другое, и тоже полупустое. Доктор с пульта открыл ворота и ввел минивэн во двор.
— Ты сильный парень, — сказал Роман Викторович, открыв заднюю дверь. — У нас должно получиться. Вынимай вот этот стопор, берись за тот конец и подавай носилки на меня.
Вдвоем они вытащили Андрея из машины и внесли в дом. На носилках он казался не таким тяжелым. Врачебный кабинет был оборудован в гостиной. Или горнице? Как называется эта комната в сельском доме?
— Поставь. — Они опустили носилки на пол рядом с операционным столом, врач полез в стенной шкафчик, вынув оттуда пузырек, два ампулы и одноразовый шприц. — Как его зовут?
— Андрей… наверное. — Антон понял смысл вопроса, когда врач открыл пузырек и сунул его раненому под нос.
— Андрей, очнитесь, пожалуйста! Андрей! — позвал он.
Террорист раскрыл глаза и осоловело моргнул.
— Сейчас мы поможем вам перебраться на стол. От вас потребуется еще одно небольшое усилие, а потом я сделаю вам укол — и вы будете просто спать.
Андрей ничем не показал, что понял слова доктора и согласился с ними, — но когда Роман Викторович приподнял его, Антон почувствовал, что он помогает. Подняться во весь рост, даже с их помощью, ему было, наверное, не легче, чем влезть на Эверест, но он сделал это, а дальше оставалось только проследить, чтобы он свалился именно на стол, а не в его окрестностях.
— Да, вот так. — Врач устроил его на здоровом боку, наконец стащил разрезанную футболку. — А теперь баиньки. — Он взял шприц, который уже успел заправить неизвестно когда, одним точным движением попал в вену и медленно выжал поршень. — Антоша, сбегай в машину за пирожками. У нас есть десять минут, пока это подействует, а я не завтракал. И ты тоже. Или ты крови боишься?
К пирожкам Роман Викторович, презрев компот, заварил чай, слегка мутноватый от крепости. Антон малодушно разбавил его кипятком и подсластил, врач осушил чистую заварку в два глотка, без сахара, заев половиной того, что дала Валя, при этом безошибочно угадав ее авторство. Потом оба тщательно вымыли руки, Роман Викторович надел халат и убрал под шапку короткие волосы, натянул резиновые перчатки и распечатал одноразовый хирургический набор, а Антону велел завести правую руку раненого за голову и так держать.