Мир полуночи. Партизаны Луны
Шрифт:
— Спит? — Из-за спины Энея в часовню шагнул брат Михаил. Наклонился над Игорем, приподнял веко, отпустил… — Хороший знак.
— Мне можно идти? — спросил Эней. — Или как?
— Можно, — кивнул брат Михаил.
Потом посмотрел пристально на Энея и добавил:
— Ты, грешник, мне напоминаешь одного знакомого викинга. Арнлют его звали или Арнт, или как-то так, не помню я уже… словом, он пришел проситься в дружину к Олаву Харальдссону, ну, тому, который еще потом святым стал. Одному из. Этот Арнт-не-помню-как был из тех язычников, которые не приносят жертв никому, а полагаются на собственные силы. Так он и сказал Олаву. И добавил: «Но теперь я хочу верить в тебя, конунг». Олав ему ответил, что поверить в него означает поверить и в Христа. И, соответственно, креститься. Парень и крестился. Не помню, что с ним дальше стало, я его из виду потерял…
— Вы шутите, — сказал Эней. — Столько лет вам быть не может.
Монах засмеялся.
— Вампиры были и тогда, — сказал он. — Но что характерно — язычникам не приходило в голову звать их высокими господами. А когда они находили лежку вампира, то отрубали ему голову, а тело переворачивали на живот, и голову засовывали ему же носом в зад. Простые были ребята и грубые.
— Вы шутите, — повторил Эней.
— Да, — согласился монах. — Но в каждой шутке есть доля шутки. Арнльет Геллине действительно крестился ради Олава Харальдссона. А ты, грешник, действительно в этом на него похож.
— Ну и что? Разве так важно — из-за чего? Да, я знаю, что, по-вашему, Он читает в сердцах. Ну, тогда Он в курсе, что я ничего другого предложить и не могу.
— Я понимаю. Но ты цельная натура, грешник. А это паллиатив, временная мера. Его хватит года на три, много — на пять…
— На три? — Эней засмеялся. — Ну вы и оптимист, брат Михаил!
На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной… кто ты будешь такой?
Крыльцо, впрочем, простое, деревянное. А вот считалка подходит к делу лучше некуда. Потому что сидят на крылечке священники и монахи двух конфессий, а вот тем, кто пока не определился, кажется, пришла пора решать, кто они такие.
— Игорь, — сказал отец Януш, стряхивая желтую пыль с рукава своей армейской куртки, — за эти полторы недели вы присмотрелись к работе нашего брата гвардиана. И вы обладаете теми же способностями, что и брат гвардиан, и способности эти могут очень сильно пригодиться, потому что… ну, вы уже пожили здесь, сами знаете. В последний раз это было в пятнадцатом году. Потеряли мы восемнадцать человек, хотя все делали, что могли… Антон, предложение касается и вас. Есть семья, которая могла бы вас принять. С документами поможем…
— Отец Януш, — сказал Игорь, — вы делаете это предложение мне и не делаете Андрею…
— Правильно, — сказал террорист. — Мне нельзя здесь оставаться. За мной ходит СБ.
— И за мной, — пожал плечами Игорь.
— Да, — согласился отец Януш. — Но вы, Игорь, не первый варк-нелегал, пропавший в этих местах без вести. Со временем вас перестанут искать. А Андрея — нет.
— Скорее всего, — сказал Игорь. — Но я решил уходить с ним.
— Это может быть опасно, — сказал отец Януш. — Для вас обоих.
— Для нас обоих опасно все, — пожал плечами Эней. — Я помню, что я вам обещал… но еще я обещал своему учителю довести до конца одно важное дело. И я не могу нарушить это обещание. Это все равно что… плюнуть мертвому в лицо.
— Это обещание, — вступил Роман Викторович, глядя на Игоря, — касается вас?
— Ну… — Игорь опустил голову. — Если совсем коротко… я хочу защитить людей, только держусь того же мнения, что и учитель Андрея: надо систему ломать.
— И вы берете с собой ребенка?
— Я не смогу у вас жить. — В голосе Антона было не упрямство, окончательность.
— И не беспокойтесь, пожалуйста. — Эней слегка наклонил голову. — Мой учитель, видимо, давно уже решил, что в терроре, как он есть, нет смысла. Им ничего не сдвинешь. Я с ним согласен теперь. Мы не берем Антона в это дело, потому что сами туда не пойдем.
Молчавший до сих пор Костя сделал шаг с крыльца, опустился перед Романом Викторовичем на колени и проговорил, сложив руки чашкой:
— Благословите идти с ними и служить им, владыко.
Священники переглянулись.
— У них должен быть капеллан, — пояснил Костя. — И я должен быть их капелланом. Роман Викторович, господин майор, неужели и вам объяснять?
Эней вдруг отложил свою трость-ножны и встал на колени рядом с Костей.
— Благословите его, пожалуйста, отец Роман. И всех нас. Мы должны уйти, потому что… оставаться смысла нет. Мы должны найти способ победить вместе. А не выпускать в мир смертников…
— Как это ты сказал, брат Михаил, — улыбнулся Игорь, — «столько раз, сколько попросишь»? Или «столько раз, сколько нужно»?
И тоже встал на колени перед епископом. Последним присоединился Антон.
— Ребята, вы что, с ума посходили? — беспомощно сказал Роман Викторович.
— Кто хочет быть мудрым — будь безумным в веке сем, — весело сказал брат Михаил. — Выйдет у них что-то или нет — они, по крайней мере, не скажут «мы не пробовали».
— Костя… — Отец Роман был явно растерян. — А как же ты служить будешь? Ведь тут двое католиков.
— Если таинство действительно, как вы меня учили — я никаких проблем не вижу.
— А я вижу. Ты и в самом деле скоро утратишь благодать.
— Вот тогда и будем плакать, — твердо сказал Костя.
Владыка Роман вздохнул и положил ему руки на голову.
— Благословляю вас, и хрен с вами со всеми. Идите отсюда, чтобы я вас не видел.
То, что готовилось на поляне над озером, больше всего напоминало корпоративный пикник — несколько высоких тентов, два — даже с рекламой пива «Подилля», одноразовая посуда, вязанки дров, запах репеллента и сотни кариматов, уложенных правильными рядами. Антон помогал монахам обустраивать поляну вместе с Андреем и Костей часов с пяти вечера и к сумеркам сильно устал. Проснувшийся как раз в это время Игорь уступил ему спальник, а сам принял его обязанности.