Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США
Шрифт:
Изменение климата вряд ли сможет стать непосредственным спусковым механизмом межгосударственной войны, но может привести к повышению уровня взаимных межгосударственных обвинений и, возможно, стать прелюдией к вооруженному конфликту низкой степени интенсивности. По мере превращения воды во все более дефицитный ресурс в ряде регионов сотрудничество как внутри стран, так и между различными государствами по вопросам водных ресурсов становится все более трудным и напряженным и все менее вероятным. К таким регионам можно отнести район Гималаев, питающий важнейшие реки Китая, Пакистана, Индии и Бангладеш; израильско-палестинские территории; территории вдоль берега реки Иордан (Израиль, Иордания); и Ферганскую долину в Центральной Азии. Однако подобные жуткие сценарии не являются неизбежными даже в условиях худших, нежели ожидаемые климатические изменения и вытекающие из них эффекты. Экономическое развитие, распространение новых технологий и прочные новые механизмы международного сотрудничества, созданные для реагирования на изменения климата, могут способствовать более интенсивному глобальному сотрудничеству.
Терроризм: хорошие новости и плохие новости
Маловероятно, что терроризм исчезнет к 2025 году, но его притягательная сила могла бы уменьшиться, если бы продолжился экономический рост, а молодежная безработица на Ближнем Востоке сократилась. Экономические возможности для молодежи и больший политический плюрализм, возможно, могли бы переубедить некоторых из тех, кто готов присоединиться к террористам, но другие, мотивированные самыми разными факторами, такими как стремление отомстить или стать мучениками, продолжат прибегать к насилию для достижения своих целей.
«Тем террористическим группам, которые продолжат свою деятельность
• В условиях отсутствия возможностей получения работы и легальных средств для выражения своих политических позиций будут созревать условия для разочарования, роста радикализма и возможной вербовки молодежи в ряды террористических групп.
• Группы террористов и повстанцев в 2025 году будут, вероятно, сочетать в себе как преемников давно созданных объединений, которые унаследуют организационные структуры, командование и процедуры контроля, тренировки, необходимые для осуществления очень высокотехнологичных атак, так и вновь возникшие объединения людей, обозленных и лишенных гражданских прав, подверженных процессам саморадикализации.
По мере возникновения беспорядков и социальных столкновений, генерируемых нехваткой ресурсов, плохим качеством управления, этническим соперничеством или деградацией окружающей среды – все это имеется в больших масштабах на Ближнем Востоке, – будут сохраняться благоприятные условия для распространения радикализма и повстанческих движений. Радикализм в будущем сможет подпитываться глобальными коммуникациями и массмедиа. Увеличивающаяся взаимокоммуникабельность облегчит объединение индивидов вокруг общих дел, выведет за рамки национальных границ, сформирует новые когорты обозленных, подавленных, лишенных прав. В некоторых ситуациях эти новые сети смогут действовать как силы, оказывающие позитивное давление на правительства посредством ненасильственных действий, побуждая их обратиться к проблемам несправедливости, нищеты, воздействия изменений климата и к другим социальным проблемам. Другие группы, однако, могут использовать сети и глобальные коммуникации для вербовки и тренировки новых членов, для распространения радикальных идеологий, управления их финансами, манипулирования общественным мнением и координации атак.
Другое использование ядерного оружия
Риск использования ядерного оружия в течение следующих 20 лет хотя и остается очень низким, возможно, возрастет в результате действия нескольких сходящихся в одной точке трендов. Распространение ядерных технологий и знаний генерирует озабоченность потенциальным возникновением новых государств, обладающих ядерным оружием, приобретением ядерных материалов группировками террористов. Продолжающиеся столкновения низкой интенсивности между Индией и Пакистаном постоянно генерируют страх перед призраком худшего исхода, опасения, что подобные события могут привести к эскалации более широкого конфликта между двумя ядерными державами. Возможность в будущем разрушительной смены режима или краха ядерной державы (типа Северной Кореи) также ставит в повестку дня вопросы, касающиеся способности слабых государств контролировать и обеспечивать безопасность своих ядерных арсеналов.
Кроме этих давних тревог ядерное табу могут подвергнуть эрозии и новые политико-военные изменения. Перспектива, что вооруженный ядерным оружием Иран сможет распространить ядерную гонку вооружений на весь Большой Ближний Восток, создает новые вызовы безопасности в регионе, и без того склонном к конфликтам. Эта угроза усиливается в сочетании с распространением ракетных систем дальнего радиуса действия. Более того, приобретение в будущем ядерного оружия государствами со слабым управлением и неразвитыми процедурами контроля и охраны повышает вероятность случайного или несанкционированного использования ядерного оружия. Асимметрия в будущем потенциалов обычного вооружения между возможными соперниками также может подтолкнуть слабые государства к тому, чтобы рассматривать ядерное оружие как необходимое и оправданное оружие защиты, противостоящее угрозе всеобщего нападения с применением обычных вооружений. В таких случаях защищающаяся держава может попытаться ограничить потенциал эскалации конфликта, применив, например, испытание ядерного оружия, чтобы сигнализировать о своей решимости сдержать агрессию, или ограничив использование ядерных вооружений для защиты своей собственной территории. Варианты атак ограниченного физического разрушения, например, с использованием очень ограниченного по мощности оружия или ядерных взрывов на очень большой высоте, нацеленных на разрушение информационных сетей противника (посредством электромагнитного эффекта от взрыва), могут способствовать дальнейшей эрозии табу на применение ядерных вооружений и немедленной переоценке уязвимых точек вооруженных сил, оснащенных обычным вооружением.
Если ядерное оружие в следующие 15–20 лет будет использовано с большим разрушительным эффектом, то международная система будет потрясена, поскольку это событие будет сопровождаться немедленными гуманитарными, экономическими, военно-политическими последствиями. Как отреагирует мир в продолжительной перспективе на еще одно использование ядерного оружия, будет, вероятно, зависеть от контекста, в котором такое оружие будет использовано. Превалирующие взгляды таковы, что прежде всего рассматривается вопрос о том, может ли быть оправдано использование ядерного оружия, уровень причиненных его использованием разрушений. Распространение взглядов о «полезности» ядерного оружия может вызвать глобальную реакцию относительно режима нераспространения и ядерного разоружения.
Использование террористами ядерного оружия или эскалация конфликта между двумя ядерными державами, например такими, как Индия и Пакистан, могли бы ярко продемонстрировать опасность ядерных вооружений, придать убедительности призывам к ядерному разоружению и вдохнуть новую энергию в усилия по нераспространению ядерных вооружений и в антитеррористические мероприятия. Успешное испытание ядерного оружия или использование его для блокирования либо прекращения нападения с применением обычных вооружений, с другой стороны, могло бы расширить число сторонников полезности ядерных вооружений для защиты территориального суверенитета, увеличить давление в пользу распространения этого оружия в странах, которые не обладают ни сильной армией с обычным вооружением, ни надежными гарантиями собственной безопасности. В любом случае использование ядерного оружия в будущем могло бы вызвать значительные геополитические сдвиги, поскольку ряд стран попытались бы учредить или усилить обеспечивающие безопасность альянсы с существующими ядерными державами, в то время как другие потребовали бы глобального ядерного разоружения. В Европе, например, могли бы возникнуть разногласия между некоторыми странами Западной Европы, поддерживающими ядерное разоружение, и странами Европы Восточной, которые могут все еще опасаться ядерных арсеналов России.
В качестве позитивной новости о терроризме можно заметить, что поддержка террористических сетей в мусульманском мире имеет тенденцию к спаду. Чтобы преуспеть, террористические группы должны иметь большое количество пассивных сторонников, которые симпатизируют целям террористов. Уменьшение их количества является ключевым условием сокращения поддержки и популярности терроризма в обществах. Анализ коммуникаций террористов внутри групп выявляет тот факт, что они оценивают себя как силу, «проигрывающую битву» с материалистическими ценностями западного мира. Исследование и анализ джихадистских веб-сайтов показывает растущую массовую неудовлетворенность наличием жертв среди гражданского населения – особенно среди единоверцев-мусульман – в результате действий террористов.
Почему волна терроризма, поднятая «Аль-Каидой», может сойти на нет
В условиях празднования «Аль-Каидой» своего 20-летнего юбилея большинство экспертов утверждают, что борьба против нее будет продолжаться бесконечно, называя это «долгой войной». Другие эксперты, изучавшие волны терроризма в прошлом, уверены, что «Аль-Каида» – это, по стандартам терроризма, стареющая группа, и она начинает испытывать действие собственных стратегических слабостей, которые могут вызвать ее упадок и маргинализацию, возможно, укоротив жизненный цикл всей исламской террористической волны.
Волна террора – это цикл активности, который может длиться до 40 лет, характеризуясь при этом фазами экспансии и сжатия: подъемом, расширением волны насилия, отливом. Концепция террористической волны была развита профессором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Дэвидом Раппопортом, и она дает базу для сравнительного анализа террористических движений. В каждой из волн в ряде стран осуществляется схожая террористическая активность, движимая общим видением – таким как анархизм, марксизм, национализм или исламский экстремизм. Террористические группы, которые формируются на гребне каждой волны, обычно распадаются до того, как спадает волна как таковая, и их упадок способствует разрушению самой волны. Слабость «Аль-Каиды» – недостижимые стратегические цели, неспособность привлечь широкую массовую поддержку, саморазрушительные акции – может стать причиной упадка
Исследования показывают, что стратегические цели террористов имеют два вида изъянов. Есть цели, которые представляют угрозу существующему политическому порядку, на которые ориентированы жесткие антитеррористические меры, и цели, которые рассматриваются как недостижимые и не имеющие отношения к решению проблем, поэтому они привлекают минимум внимания элит и населения в целом. Две главные цели «Аль-Каиды» – создание глобального исламского халифата и устранение влияния Соединенных Штатов и Запада на «изменнические» режимы – имеют высший приоритет в глазах существующих мусульманских правительств, и именно на них направлены активные контртеррористические мероприятия.
• Мало что свидетельствует о том, что широкие массы мусульман верят в то, что эти цели являются реалистичными, или что, если бы они были достигнуты, это решило бы практические проблемы безработицы, бедности, плохого качества образовательных систем или плохо работающих правительств.
Несмотря на симпатии к некоторым из этих идей и подъем примыкающих к террористам групп в таких регионах, как Магриб, «Аль-Каида» не достигла широкой поддержки в странах исламского мира. Ее жесткая панисламистская идеология и политика адресованы крошечному меньшинству мусульман.
• В соответствии с одним из исследований публичного отношения к экстремистскому насилию, уровень поддержки «Аль-Каиды» в любой из наблюдаемых стран – Алжире, Египте, Иордании, Кувейте, Ливане, Марокко, Катаре, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратах и Йемене – является очень низким. Доклад также выявил, что большинство населения во всех арабских странах оппозиционно насилию джихада, которое осуществляет любая группа террористов на территории даже собственной страны.
«Аль-Каида» способствует отчуждению даже бывших своих сторонников, убивая мусульман во время своих атак. Недавний научный обзор показывает, что террористическая группа, убивающая гражданских лиц, редко достигает своих стратегических целей. Хотя трудно определить точное число мусульман во всем мире, которые погибли во время атак «Аль-Каиды», но изучение доступных свидетельств предполагает, что по меньшей мере 40 процентов жертв террористов были мусульманами.
Приблизительно 40-летний цикл террористических волн предполагает, что идеи, вдохновлявшие членов террористических групп – «отцов» на присоединение к ним, не являются привлекательными для последующих поколений. Вероятность прогноза, что «Аль-Каида» окажется в числе немногих групп, способных преодолеть временные поколенческие рамки, не очень высока – с учетом жесткой идеологии, недостижимых стратегических целей и неспособности стать широким массовым движением. Полагаясь почти всецело на терроризм как средство достижения своих стратегических целей, в большей степени, чем на трансформацию в политическое движение (как «Хезболла» или ХАМАС), «Аль-Каида» использовала стратагему, которая редко бывает успешной. Недавние академические исследования показывают, что только 6 процентов террористических групп, активных в последние 40 лет, достигли провозглашенных ими стратегических целей. Недостаток успехов «Аль-Каиды» в осуществлении атак против «дальнего врага» может представлять собой период напрасной операционной активности, который приведет к повышенной фрустрации, сокращению организационного порыва и к неспособности привлечь новых членов. Поскольку история показывает, что глобальное исламистское террористическое движение переживет «Аль-Каиду» как организованную группу, стратегические контртеррористические усилия должны быть сфокусированы на том, как и почему наследующие «Аль-Каиде» террористические группы в течение следующих лет будут развиваться в рамках «исламской террористической волны».
Тем террористическим группам, которые продолжат свою деятельность в 2025 году, распространение технологий и научных знаний даст самые опасные в мире возможности, какие они только могут получить. Глобализация промышленных биотехнологий распространяет знания и возможности и повышает доступность биологических патогенов, вполне применимых для проведения разрушительных атак. Радиологическое и химическое оружие также может быть использовано террористами или повстанцами, ищущими тактических преимуществ в борьбе с противостоящими силами безопасности или военными, надеясь на то, что их применение вызовет массовые потери противника. Распространение усовершенствованного тактического оружия также повысит потенциальную возможность того, что оно будет использовано террористами. Улучшенные реактивные противотанковые управляемые снаряды и другие портативные системы оружия, термобарические и иные усовершенствованные взрывчатые устройства, распространение дешевых сенсорных устройств и роботов, которые также могут быть использованы для создания импровизированных взрывных устройств, – все это иллюстрирует указанную опасность.
Некоторые правительства, вероятно, отреагируют на рост терроризма и внутренних угроз расширением внутренних сил безопасности, увеличением разведывательного и наблюдательного потенциала и использованием сил, нацеленных на операции специального назначения. Контртеррористические и противоповстанческие операции в увеличивающихся масштабах будут проводиться в городах по мере растущей урбанизации. Правительства, повторяющие тезис о необходимости увеличения внутренней безопасности, о своем желании контролировать наплыв нежелательных беженцев и иммигрантов, будут во все большем объеме воздвигать баррикады и ограждения вокруг некоторых территорий, чтобы затруднить туда доступ. Замкнутые и огороженные сообщества продолжат возникать во многих обществах по мере того, как элиты будут стремиться отгородить себя от внутренних угроз.
Афганистан, Пакистан и Ирак. Локальные траектории и внешние интересы
Развитие событий в Афганистане, Пакистане, Ираке критическим образом затронет региональную стабильность, если не мировой порядок. К 2025 году траектории этих трех государств, возможно, значительно изменятся.
Изменяющийся характер конфликтов
Продолжат свое развитие в течение последующих 20 лет различные конфликты, по мере того как потенциальные участники боевых действий будут брать на вооружение достижения науки и технологии, увеличивающие поражающую способность вооружений и изменяющие безопасность окружающей обстановки. Военные действия в 2025 году, вероятно, будут характеризоваться следующими стратегическими трендами.
Растущая важность информации. Прогресс в развитии информационных технологий позволит осуществлять новые синергетические формы ведения боевых действий посредством комбинации усовершенствованного оружия высокой степени точности (включая наведение на цель и возможности разведки и наблюдения), качественно улучшенного командования и контроля, расширенного использования искусственного интеллекта и робототехники. Распространение в будущем высокоточного оружия дальнего радиуса действия позволит растущему числу государств угрожать противнику быстрым разрушением критически важных инфраструктур: в экономике, энергетике, политике, военной и информационной областях. Растущее значение информационных технологий как условия повышения способности к современным методам ведения войн сделает информацию главной целью в будущих конфликтах. К 2025 году некоторые государства, возможно, будут размещать у себя оружие, нацеленное на уничтожение или нейтрализацию информации, сенсоров, коммуникационных сетей и систем, включающих противоспутниковые системы, системы подавления радиочастот и лазерное оружие.
Эволюция иррегулярных военных возможностей. Переход к иррегулярной военной тактике как государственных, так и негосударственных акторов в качестве основного метода ведения боевых действий против усовершенствованных вооруженных сил будет ключевой характеристикой конфликтов в 2025 году. Распространение легкого вооружения, включая высокоточные тактические и рассчитанные на одного человека портативные системы вооружений, информационные и коммуникационные технологии значительно повысят угрозы, которые будут представлять иррегулярные формы ведения боевых действий в течение грядущих 15–20 лет. Современные коммуникационные технологии, такие как спутниковые системы и сотовая связь, Интернет и коммерческие кодирование и шифрование, наручные навигационные устройства, системы переработки информации высокой емкости, которые могут содержать огромное количество текстов, карт, цифровых изображений и видео, в большой степени облегчат для будущих иррегулярных сил возможности организации, координации и осуществления рассредоточенных операций.
Возрастание важности невоенных аспектов ведения войны. Невоенные способы ведения войн, такие как кибератаки, экономические атаки, ресурсные войны, психологические операции, основанные на информации формы конфликтов, станут преобладать в течение следующих двух десятилетий. В будущем государства и негосударственные противники окажутся вовлеченными в медиавойны ради доминирования в 24-часовом цикле новостей и манипуляции общественным мнением с целью навязать собственную повестку дня и обеспечить массовую поддержку собственному делу.
Расширение и эскалация конфликтов за пределами традиционного поля битвы. Ограничение расширяющегося и стремящегося к эскалации конфликта станет очень проблематичной задачей в будущем. Усовершенствование характеристик вооружений, таких как высокоточное оружие дальнего радиуса действия, постоянное распространение оружия массового поражения и использование новых форм ведения боевых действий, таких как кибервойны, войны в космосе и т. д., обеспечат в будущем военных, находящихся на службе у государства, а также негосударственные группы средствами эскалации и расширения конфликтов за пределами рамок традиционного поля боя.