"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
— Земляк, земляк, будь добр!.. — прошептал кто-то у него сбоку. Черноволосый репортер шарил по его бокам, стараясь найти вход во внутрь… Дон Эбро схватил его быстрым движением за воротник и спокойно поставил среди остальных.
— Я навещу тебя в Барцелоне, почтенный земляк! — сказал он ему ласково. Кожаное лицо его было невозмутимо и только в глазах был добродушный смех.
По временам сбоку раздвигался занавес и выбрасывал в комнату кучку репортеров. Они были хмуры и разочарованы, но им все таки завидовали. Никто не трогался с места. Продолжали выжидать.
— Следующие десять господ! — разрешил дон Эбро.
Точно коршуны бросались все к открытой двери. И каждый раз напрасно. Испанец не пропустил бы и лишней мыши. В то же мгновение ряды снова надвинулись. В дверях стоял красный и смеющийся доктор Нагель. Его появление произвело действие, подобное бомбе. Напор задних рядов был так силен и неожидан, что Эбро напрасно простирал вперед руки. Он не мог удержать равновесия и беспомощно барахтался, вращая белками. Нагель движением руки попросил всех успокоиться. Прошли минуты, пока его просьба была услышана.
— Послушайте, господа, — сказал он, смеясь, — так не может продолжаться! Доктор Верндт, конечно, очень благодарен человечеству за сочувствие к его опытам и к его здоровью, но он все же не может отрываться от работы из-за этого подавляющего сочувствия. Он не имеет возможности давать объяснения каждому из присутствующих здесь. Весь мир одинаково интересуется первым опытом. Мне очень жаль, но я не смогу сообщить печати ничего, кроме уже известных фактов, пока не будет разобран материал и не выяснятся результаты. Доктор Верндт просит всех, здесь присутствующих, не отказать сообщить своим издательствам, что он отклоняет все без исключения лестные и соблазнительные предложения, полученные им в бесчисленных телеграммах и вызывах по радио, предложения — в первую очередь получить от него сообщение об опыте.
Как рапиры, скрещивались в рядах злобные, мстительные, безутешные и полные ненависти взгляды. — Итак, остальные тоже! Этакие мошенники! Пробуют своими миллионами убить конкурренцию. А этот Верндт отказывался от денег! Да он съума сошел… немецкий упрямец! Хорошо еще, что остальные ничего не знают. Теперь дело касалось положения каждого репортера…
Нагель, улыбаясь, вытер пот со лба.
— Сегодня в час ночи всему миру одновременно будет сделан доклад по радиотелефону. А пока — до свидания, господа!
Среди толпы началось необычайное беспокойство. Точно какое-то внутреннее сомнение волновало ряды недоуменных, растерянных людей. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Потом несколько человек бросилось к выходу. Это было как-бы сигналом к бегству из дома. Толкаясь, теснясь в каком-то головокружительном вихре, мчались все с криками, перегоняя друг друга, к автомобилям, аэропланам и лошадям. Через четверть часа после появления Нагеля, пространство перед домом было совершенно пусто. Последний аэроплан мчался над крышами и исчез в погоне за автомобилями.
Нагель многозначительно кивнул дон-Эбро. Испанец, застывши на месте точно столб, с упреком рассматривал свое разорванное платье.
— Эти молодцы хотели захватить с собой памятку о тебе.
— «Карамбо», — произнес дон Эбро сквозь зубы.
— Да, любезнейший, вот что значит быть международной знаменитостью!
Лицо в кожаных складках вдруг засияло.
— Вы думаете, sennor, что я более знаменит, чем тореро Маскито?
— Он — клоп по сравнению с доном Эбро!
Сияющее лицо растянулось от удовольствия в целую луну.
— …и все эти люди почитают дон Эбро?
— Ты же сам видел, как они наступали на тебя. Твоя всемирная известность очаровывает их и все синьориты видят тебя во сне.
В лабиринте желтых складок образовался от гордости и восхищения люк.
— Я надену новый костюм, — решил дон Эбро и нежно погладил свои лохмотья.
Нагель открыл дверь во внутренние комнаты.
— Покончить со всем, — не давать больше ответов! — закричал он, покрывая болтовню и жужжание радиофонного аппарата.
— Слава богу! — последовал ответ. Мабель с облегчением нажала книзу рычаг аппарата. Сразу наступила полная тишина.
— Я оставила еще открытой большую антену для важных передач.
— Конечно. Как всегда. — Он нежно провел рукой по ее локонам.
— Плохо пришлось, правда? Сегодня утром?
— Ужасно! 5438 телеграмм за один только час.
Он засмеялся.
— Сенсация, — и деньги. Люди стали, точно одержимые. Каждый хотел бы, если не быть единственным, то быть первым, сообщающим о первом опыте. Печать всего мира потеряла голову от слухов об одном или двух взрывах, о больших опасностях и смертоносных газах. Ты бы посмотрела, как все эти молодцы уничтожали друг друга взглядами, как набрасывались на меня с просьбами и угрозами. Они мне обещали состояние за самое короткое сообщение. Остальное они бы сами присочинили. «Tutmondo Heraldo», самая богатая газета, предложила миллион за одну только строчку.
— Да, люди съума сошли, что-ли?
— Ого, тоже скажешь! — притворился он обиженным. — Разве ты дешевле ценишь мои строки? Когда я пишу тебе: я тебя люблю, прекраснейшая из всех!
Она, смеясь, ударила его.
— Нет, серьезно: эти молодчики расчитывают очень правильно. Если я сообщил бы одному из них о нашем опыте, он тотчас же отпечатал бы шесть миллиардов экстренного выпуска, продал бы в пятьдесят раз дороже обычной цены и через час приобрел бы миллиарды долларов. Ты же сама испытала, как они тебя мучали телеграммами и радиопередачами.
— Это было просто ужасно! Я совершенно разбита.
— Те сами разбиты не менее твоего. Я так и вижу господ редакторов и магнатов печати с радиоприемником у уха, с трясущимися руками и ногами, ожидающих с лихорадочным волнением спасительного сообщения. Одно и то же безумие в Нью-Иорке, Бостоне, Буэнос-Айресе, в Сан-Франциско, Мельбурне и Сиднее, в Бомбее и Капштадте, Калькутте, Владивостоке, Берлине, Риме, Париже, Вене и Каире. Что произойдет, когда Верндт, наконец, сообщит по радио разгадку всему миру!