"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
На третий день пути выступили с ночлега с рассветом, чтобы пораньше пройти одно опасное место с водоворотом. Сначала шли по берегу, потом попалась у берега мель, образуемая из ила и песка, нанесенного водой. На шестах здесь итти нельзя: шест далеко уходит в ил и его не вытащишь.
Пришлось матросам лезть в реку и, по пояс в воде, с захваченными в зубы подолами рубах, увязая в иле, тащить каюки на веревке. Несчастные бурлаки спокойно подставляли под немилосердно палящие лучи тропического солнца свое голое, лоснящееся как бронза тело. Здесь все матросы работают без штанов. С одной стороны, они мешают работать, эти широкие мусульманские штаны, а с другой — никаких штанов при такой работе здесь не хватит. Вместо штанов — собственные ноги, вечно мокрые и в грязи.
Здесь отмечают разницу между матросами парохода и матросами каюка: первые ходят и работают без рубах, а вторые — без штанов.
Приближаемся к месту, где река делает резкий поворот, образуя тупой угол. Берег в этом месте крутой и скалистый. Вода, ударяясь о скалу, становится на дыбы, как-бы теряет равновесие, опрокидывается назад и далеко отскакивает на середину реки. В этом месте, при неопытном дарге, многие каюки прекращали свое существование.
Здесь вся наша колонна остановилась и каюки стали пропускать по одному через опасное место, помогая друг другу. Первым пошел каюк с железом, и только завернул за поворот, как его подхватило, завертело, веревка не выдержала, лопнула, и каюк, далеко отбросив на середину реки, понесло вниз. Вторым пошел каюк «Маляр-разведчик», но его постигла та же участь, и еще с большей быстротой погнало его вниз догонять первый каюк. Пассажиры на этих каюках заметались, засуетились, и похватались за весла, а с остающихся каюков им машут руками, посылают приветствия и просят телеграфировать из Чарджуя и привести осетрины из Аральского моря. Такая же участь постигла и еще два каюка, а остальные общими усилиями матросов других каюков стали проходить благополучно.
Дошла очередь до последнего, самого большого каюка. К нему собралось матросов человек 18. Пассажиры тоже взялись за работу: кто по берегу за веревку тащит, кто на каюке шестом отталкивается от берега, чтобы не дать волне прижать каюк к скале. Так добрались до середины и вот уже скоро-скоро будет пройдено опасное место, уже некоторые стали ликовать, как неожиданно течением вырвало из рук двух дарги и пассажира шесты, а вновь набежавшей волной хлестнуло каюк к берегу.
Вряд ли бы ему выдержать борьбу со скалой, если бы, по причудливой случайности, в это самое мгновение сверху, из под ног матросов, не обвалилась глыба земли и не обрушилась в воду. Тяжестью нескольких сот пудов шлепнувшись в воду, глыба заставила волну отскочить назад, и волна, отпрянув от скалы, ударилась о каюк и оттолкнула его от берега. Холодный душ обдал всех сидящих и привел в чувство пассажиров, оцепеневших от страха. Каюк был неожиданно спасен.
Пройдя версты три, остановились в ожидании сорвавшихся каюков и стали сушить замоченный груз. Долго пришлось ждать. Мы все пообедали и, устроив шатры от солнца, полегли спать. Наконец, часа через четыре мы услыхали в камышах стон и по нем догадались, что это подходят каюки.
К вечеру четвертого дня подул легкий западный ветерок и все матросы с криком «шаман-шаман» (ветер-ветер) пристали к берегу и стали натягивать паруса. На нашем каюке тоже вытащили большое, аршин десять в квадрате, полотнище, почерневшее от сырости и с таким множеством заплаток и дыр, что один из политработников спросил: «больше ли звезд на небе или дыр на нашем парусе»? И, тем не менее, изрешетенный парус все же заставлял каюк двигаться вперед.
На пятый день также был ветер, но порывистый и часто менявший направление: то подует сзади, то замрет на несколько секунд и каюк влечется назад, по течению, то резким толчком подтолкнет каюк вперед, то вдруг, как будто играя и издеваясь над человеком, заскочит слева и гонит каюки к Афганскому берегу, по которому идут афганские пограничники и предупреждают, чтобы мы не вздумали пристать. По договору обоих правительств, река Аму-Дарья и Пяндж вся наша, а берег целиком их, и дарга, чтобы не пристать к берегу, шестом отталкивается подальше к середине. Вдруг ветер заскакивает с правой стороны и гонит нас снова к нашему берегу.
В один из таких маневров ветра наш большой каюк нагнало на другой, маленький досчаник, выкрашенный в коричневую краску и с конским хвостом на носу, умудрившийся итти прямо вверх, благодаря повертыванию паруса матросами то вправо, то влево. Каюки ударились боками, как два горные барана рогами. Маленький каюк не выдержал, подался ближе, под защиту берега, затрещал и лишился одной доски, расщемленной на две части. Образовалась большая щель, в которую бросилась вода. Пассажиры повыскакали на берег, а матросы своими собственными халатами стали затыкать щель и задержали воду. Пассажиры пострадавшего каюка стали ругать наш каюк, называя его «толстой Марьей», изувечившей их «Нинку». Мы не оставались в долгу и отвечали: «пусть ваша Нинка не накрашивается и наша Марьяна не тронет».
За весь этот день мы прошли не более 12 верст.
На шестой день мучились несколько иначе. Ветер играл на наших нервах. То рассвирепеет и гонит каюк, как щепку, то ослабевает совершенно, то, наконец, подует с какой-нибудь стороны так, что даже мачта со скрипом накреняется, накреняя на бок и самый каюк до того, что борт чуть не зачерпывает воду, а мы в это время, как жонглеры, перескакиваем на другой бок, чтобы своей тяжестью выправить каюк до нормального положения. Многие женщины даже плакали, проклиная свою судьбу. Один каюк прибило к Афганскому берегу и часа полтора он там крутился, пока отплыл, а афганские пограничники ругались, торопя отъезжать от берега. Наши пассажиры тоже в долгу не оставались и доказывали, что виноват ветер. Как видно, русская ругань возымела силу над афганской, ибо афганцы замолчали. Другой каюк загнало на мель и сорвало парус.
Ветер давно уже всем нам надоел и мы предпочитали лучше итти на веревках: хотя и медленнее, за то и безопаснее.
Чтобы не повторяться, опускаю следующие дни пути.
На девятый день стали подходить к Вахшу. Самое трудное для матросов каюков это пройти реку Вахш, и многие каюки по несколько дней ожидают здесь ветра, чтобы Вахш пройти под парусами, но наши каютчики по опыту знали, что ветра не скоро дождутся и решили пробраться другим путем: тащили каюки сперва вверх по Вахшу, а потом, поднявшись версты на две, садились в каюк и гребли к противоположному берегу.
Те каюки, которым не удавалось пристать к противоположному берегу, постигала плачевная участь: водами Вахша каюк сперва относило к самому Афганскому берегу. А потом уже несло вниз, и каюки, сорвавшиеся здесь, действительно рисковали вернуться в Термез. Все шедшие вперед нас каюки перебрались благополучно, остался наш самый большой и с самым неопытным даргой, с которыми мы всю дорогу бранились за его неуменье. Мы волоком поднялись до того места, куда доходили и передние каюки. Матросы стали грести к противоположному берегу, но не успели причалить и нас понесло прямо в Пяндж. На каюке поднялся крик и упреки по адресу дарги, что с таким большим каюком он не поднялся выше. Плохо нам было-бы, но на наше счастье в этом месте на Пяндже оказался маленький островок или, вернее, большая кочка, возвышавшаяся высоко над водой и разделявшая русло Вахша от Пянджа. К этой-то кочке мы и стали усиленно грести. Когда мы поравнялись с ней, один матрос выскочил на берег, схватил брошенную ему веревку и, обежав вокруг куста, единственного здесь, на островке, веревкой задержал каюк. Но что делать дальше? На кочке ни до чего не досидишься. До берега еще далеко. Матросы начали ощупывать дно реки. Оно оказалось глубоким и мы прошли до самого берега на шестах.