"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
— Его несет течением в Желтое море, — крикнул машинист Зарзэ, — боюсь, что мы попадемся ему на пути! Готовься к прыжку, голубчик, и постарайся не дать промаха.
Несущий гибель остов мертвого корабля все приближался, слегка покачиваясь на волнах. Оба человека, уцелевшие после крушения «Томара», смотрели вниз на акул, отвратительные тела которых то появлялись, то исчезали в зеленой воде. Когда разбитый корабль донесло течением до мачты, он только концом слегка задел ее.
Механик и Зарзэ сделали прыжок по воздуху и упали на скользкую зеленую палубу. Они ухватились, точно обезумевшие, за илистые травы и водоросли.
И их понесло на гонимом течением разбитом корабле на север, а за ними плыли акулы, ныряя и снова поднимаясь над водой. Они сели, прислонившись к обломку мачты. Они взглянули на юг и увидели, как все меньше и меньше становилась обнаженная фигура, висевшая на мачте.
76
История начинается с того, что Пепи Хок, толстый Хок, известный ушной врач и шутник, моет себе руки в своем приемном кабинете. Он сейчас странно похож на жреца, потому что забыл снять со лба блестящее ушное зеркало. Доктор Хок еще не снял и белого докторского передника. Но на сегодня кончено! Ужасное мучение — эти приемы больных в такую жару!
Но молодая ассистентка, которая уже совсем было распрощалась, снова входит в кабинет.
— Господин доцент, там пришел господин с дамой.
Она подает ему конверт с чьей-то визитной карточкой. Толстый доктор Хок делает недовольное лицо. Нет, он никого больше не примет! У него есть официальные часы приема, зачем же люди приходят так поздно?!
Но он, конечно, уступил бы и на этот раз. А тут еще на карточке стояло имя его школьного товарища: Петер Леонард, журналист. Толстый Пепи Хок обрадован и хочет пойти навстречу приятелю. Но на карточке написано еще что-то:
— Пожалуйста, прими меня сначала одного, без моей сестры!
На слишком толстом лице ушного врача отражается недоумение. Потом он с улыбкой говорит ассистентке:
— Скажите, пожалуйста, что я переодеваюсь и могу принять даму только через минуту. Но ее спутник может войти сейчас.
Минуту спустя в кабинет доктора входит Петер Леонард. Он длинный, худой, черный и странно застенчивый для своей специальности. Доктор и журналист давно не виделись, но симпатизируют друг другу. У Леонарда нет и минуты времени на излияния.
— Это моя сестра, — говорит он. — Да, у меня есть сестра. Ты ее не знаешь, я извлекаю из нее мало пользы. По призванию — ипохондрик. Ужасная женщина! Ты сам увидишь. Короче говоря, у нее шумы в ушах. С тех пор, как она счастливо перебралась на новую квартиру на Ватмангассе, у нее начало шуметь в ушах. На прежней квартире у нее был рак груди из-за расположения квартиры. Одним словом: совсем съума сошла, должно быть, истеричка. Но, это ты…
Доктор Хок, на лбу которого все еще красуется ушное зеркало, поднимает жирную руку.
— Ватмангассе? Какой номер?
— Одиннадцать! — отвечает слегка удивленно его приятель. — Как она меня мучила из-за этой новой квартиры! Наконец-то я ей ее устроил, я знаю кое-кого в бюро по найму квартир. Она переехала, симптомы рака груди исчезли, и вдруг, бум! у нее делается шум в ушах! Она еще не знает хорошенько, бросилась ли болезнь с груди на ухо или у нее лопнула барабанная перепонка оттого, что вдруг закричал попугай. Надо сказать, что она живет одна, с попугаем. Хоть у нее каждую неделю новая тяжелая болезнь, но она не переносит, чтобы с ней спала прислуга. Что мне тут делать? Я должен тебе сказать, что такие люди на совести у вас, врачей. Ты четвертый ушной врач, к которому она обращается. Ты, может быть, думаешь, что первые три выгнали ее из кабинета? И не подумали! Каждый из них торжественно брался лечить ее, осматривал ее, спринцовал ухо и чего еще только не делал. Три различных диагноза, а я клянусь, что она совершенно здорова. Она же уверяет, что шум в ушах становится все сильнее, особенно по ночам.
— Особенно по ночам? — спрашивает доктор Хок.
— Да, — стонет его друг, — может быть, она просто видит во сне. Но что ты хочешь? Она приходит ко мне и разливается в слезах. Я — ее последнее прибежище. Она сойдет съума, если я ею не займусь. И оглохнет! Она знает, что умрет от этой болезни. Ни один врач ее не понимает. Если бы она только знала санаторию, в которой могла бы поместиться. Она не может больше оставаться в своей квартире. Эти ночи ужасны. Шумы в ушах и голоса…
— Голоса? — очень серьезно спрашивает доктор.
Леонард обезпокоен.
— Ты думаешь, что тут, действительно, что-нибудь может быть? Пожалуйста, осмотри ее хорошенько. Я заставил ее притти к тебе, потому что хотел знать, в чем же, наконец, дело. Она не хотела. Говорит…
Толстый Пепи посмеивается.
— Она говорит, что я известный в городе чудак и грубиян? Но я охотно ее осмотрю и скажу, смогу ли ей помочь. Она слушается, когда ей дают советы?
— О, да, — ответил Леонард. — Первые три дня она исполняет все, что предписал врач. На четвертый день она говорит, что это обман или массовое убийство и идет к другому врачу. Да ты сам увидишь, что это за ужасная женщина!
— Если бы ты не был ее братом, — сказал Хок, — ты бы внимательнее отнесся к одинокой женщине. Братья всегда имеют что-нибудь против сестер. Поверь мне, что всякий ипохондрик — больной человек и нуждается в лечении. Воображать себя больным уже само по себе болезнь. Позовем ее теперь сюда. Такие люди всегда уверены, что за их спиной обсуждают с доктором ужасные вещи.
Журналист кивает головой. Когда он оставил сестру одну в приемной, она сказала ему, что он затевает с доцентом какой-то отвратительный заговор против нее.
Леонард с трудом буксирует сестру в кабинет доктора. Вдова финансового советника, высокая и стройная, как и брат, но белокурая и с водянистыми глазами, настолько овладевает собою, чтобы с достоинством пройти через формальности знакомства с доктором. Но когда он ей предлагает снять шляпу, у нее на глазах снова навертываются слезы и она сидит несчастная и сгорбленная. Нет, она этого не переживет! Она знает, что должна умереть. Но сойти сначала съума, какой ужас! И оглохнуть! Этот шум в ушах, всю долгую ночь…