Мир Приключений 1955 г. №1
Шрифт:
У него не было имени, он был черпальщик. Когда он слышал голос Гильдис, он цепенел, не зная почему. Плеск воды в переполненной черпальне приводил его в себя…
Под кормовой палубой «Дракона» обитало такое же существо — двойник по жизненному назначению и почти двойник телом и духом. Каждый драккар имел двух черпальщиков, по числу черпален. Их кормили досыта, лучше, чем других траллсов, потому что драккар — самое ценное и любимое имущество ярлов, а черпальщики — часть драккаров. Когда черпальщик заболевал или впадал в безумие, мешавшее ему быть полезным, его, как сломанное весло, выбрасывали за борт, и на освободившуюся — вернее сказать,
Когда черпальщики оставались одни на драккарах, поставленных у пристаней, они могли выползать на палубы и, подняв голову над бортом, видеть других черпальщиков. Это их развлечение — они не одни. Они могли вспоминать, что на свете есть другие черпальщики. Это помогало им вычерпывать воду. Ощущение присутствия другого человека, не викинга, сознание общности судьбы…
Черпальщики молчали. Им не о чем было говорить, если они ещё умели произносить слова.
Глава шестая
Скирингссальский фиорд вдается далеко в сушу многочисленными заливами, извилистыми, как щупальца кольмаров. Он глубок и закрыт от волнений открытого моря. Здесь суша и море вместе постарались подготовить надежные пристанища для драккаров викингов и для лодей иноземных купцов. Ложился первый снег. Не успев почернеть от копоти очагов, снег лежал на крышах домов чистыми пластами. Холодная вода заливов, темная и тусклая, как спина кашалота, чуть плескалась, лениво очищая от снега береговую линию.
У пристаней и причалов и во всех удобных местах было тесно. Драккары, лодьи купцов, баржи и лодки образовывали острова, островки и целые пловучие мосты. Их связывали канатами, перекидывали с борта на борт трапы и ставили теплые будки для сторожей.
В Скирингссале вечный мир. Даже кровные враги не смеют нападать одни на других, не говоря уже о покушении на чужое имущество. Назначенные тингом особые выборные следят за порядком с помощью хорошо вооруженной стражи.
Нарушение мира в Скирингссале иногда карается смертью и всегда — изгнанием. Дозволены лишь судебные поединки и встречи в кругу для разрешения вражды на равном оружии и с равным числом бойцов с каждой стороны.
В Скирингссале все дома, стены, склады и заборы деревянные. Камень и глина употребляются только для очагов. В сухие летние дни Скирингссал серый, в дожди — черный, а зимой — грязно-бурый, как болотный мох, которым траллсы забивают пазы между бревен.
С удалением от береговой линии дома редеют и улицы обрываются, сменяясь проездами между расположившимися в совершенном беспорядке большими и малыми усадьбами.
Вокруг Скирингссала все удобные земли хорошо возделаны. К югу, до самых проливов, и по северному берегу, и к востоку, и вглубь земли преобладают владения бондэров. Свободные землепашцы — бондэры по рождению равны ярлам, они такие же потомки Вотана. Кровь одна. Племя фиордов. Но бондэры не занимаются набегами — они сами обрабатывают землю, и купленные траллсы в хозяйствах бондэров трудятся наравне с хозяевами. Будучи заняты землей только летом, и то не каждую неделю, бондэры не сидят без дела и владеют многими ремеслами. Они добывают железные руды; изготовленные ими оружие и железные изделия имеют обеспеченный сбыт. Бондэры ткут, выделывают меха, гончарные вещи и многое другое.
Среди береговых бондэров есть отличные судостроители. Они принимают заказы на драккары, купеческие лодьи и баржи. И без заказов торгуют
Те свободные ярлы, чьи владения вкраплены в районы, заселенные бондэрами, считаются с сильными и дружными бондэрами и остерегаются обидеть землепашца, ремесленника, рыболова.
Бондэры дружны. Их старейшины говорят на тингах полным голосом, не стесняются угрожать и приводят в исполнение свои угрозы. Некогда один король, раздраживший народ насилиями и распутством, был избран для принесения Вотану кровавой искупительной жертвы. Суровый приговор был вынесен голосами бондэров и приведен в исполнение их руками.
Рёкин оставил Оттару в наследство усадьбу на дальней окраине Скирингссала. На участке длиной шагов в четыреста и шириной в триста остались несколько десятков высоких тонких сосен с жидкими кронами. Под ними приютились длинный и низкий общий дом викингов с двойной крышей — зал, как в нидаросском горде, семейные домики, как соты, дома для холостых, где викинги спали на двухъярусных полатях, склады, конюшни, избушки-загоны траллсов, тюрьмы для предназначенных к продаже и хлева для слуг.
По мере расширения богатства нидаросских ярлов появлялись наспех срубленные, безобразные низкие кладовые с односкатными крышами и с дверями-воротами. Дом самого ярла поднимался на столбах среди беспорядка кладовых.
Старый викинг-домоправитель Грам встретил своего ярла и его жену перед воротами усадьбы и, по праву побратимства с Рёкином, обнял Оттара единственной рукой. Грам знал Оттара с первой минуты его рождения, когда Рёкин внес в общую залу нидаросского горда красное голое тельце мальчика и высоко поднял его, чтобы все викинги могли видеть и засвидетельствовать законное рождение мужчины благородной крови.
Грам побежал вперед — его старые, кривые ноги ещё отлично слушались, — как медведь, взобрался по лестнице и исчез в доме ярла. Когда Оттар и Гильдис вошли, Грам сидел на корточках перед громадным камином, в котором уже давно были приготовлены сухие дрова, подтопка и береста. Зажав кремень и прут коленями, Грам успел высечь огонь и раздувал пламя маленьким мехом, одну ручку которого он придерживал ступней. Грам произносил заклинания, призывающие счастье к семейному очагу.
Камин с трубой, поднимающейся над крышей, был новшеством. Высокое сооружение из колотого гранита целиком занимало торцовую стену дома, который весь состоял из одной комнаты. Везде в домах земли фиордов находились очаги без труб. Считали, что дым, копоть и сажа так же очищают, как огонь и вода, что они полезны для здоровья и поддерживают силы. Люди фиордов привыкли сидеть в дыму, пока огонь в очаге не разгорался и не появлялась тяга через дыру в крыше.
Покончив с разжиганием камина, Грам уселся на мужскую постель и притянул к себе своего ярла. Говорят, что в старом пне не найдешь свежего сока и что нечего искать улыбку на тупой, безжалостной морде кашалота. Но лицо Грама с коричневыми щеками, рассеченными, как сухая глина, морщинами, с бесформенным шишковатым носом, с глазами в красных веках без ресниц и с длинной грязно-серой бородой всё же умело выражать радость.
— Как ты плавал? — спросил он Оттара.