Мир Приключений 1955 г. №1
Шрифт:
— Вот за этим-то делом я и пришел, товарищ генерал. Надо будет, чтобы начальник штаба или начальник разведки присутствовали сегодня на допросе: поставили интересующие их вопросы.
— Это правильно, — согласился Ястребов. — Когда они должны к вам явиться?
— Минут так через сорок.
Ястребов быстро встал, подошел к двери и, приоткрыв её, крикнул:
— Товарищ Стремянной, зайдите ко мне!
За дверью послышались голоса: «Начальника штаба к генералу!», «Подполковника Стремянного к генералу!» Почти тотчас же хлопнула наружная дверь, и в комнату,
— Из машины вытащили, товарищ генерал! По вашему приказанию отправлялся принимать боеприпасы…
— Да, тут одно важное дело, — сказал Ястребов. — Вам сейчас обязательно надо будет присутствовать на допросе… как его… — он посмотрел на Воронцова: — ну, не Соколова, а этого…
— Зоммерфельда, — подсказал Воронцов; поймав удивленный взгляд Стремянного, он объяснил: — Это настоящая фамилия вашего старого приятеля, Соколова… Некоторые подробности допроса я уже товарищу генералу сообщил, а вас проинформирую о них отдельно… По дороге…
— А как же быть с боеприпасами, товарищ генерал? — спросил Стремянной.
— Пусть едет начальник боепитания. Ничего, ничего, справится!.. А вы с начальником разведки присутствуйте на допросе.
— Слушаю!.. Но вот как быть с начальником разведки? Я послал его в один из полков…
— Тем более надо быть самому… А вызывать его назад не стоит.
— Слушаю! — повторил Стремянной.
Ястребов встал из-за стола и с озабоченным видом прошелся по комнате.
— Постарайтесь получить самую подробную информацию об укрепрайоне. Самую подробную… — повторил он, останавливаясь перед Стремянным. — Я убежден, что Зоммерфельд знает многое… И это нам будет весьма, весьма полезно… Между прочим, — обратился он к Воронцову, — мне непонятно одно обстоятельство: почему всё-таки Зоммерфельд во-время не скрылся из города? Что ему помешало?
— Меня это тоже интересовало, товарищ генерал, — сказал Воронцов. — При первом же допросе я спросил его об этом. Он утверждает, что у него, видите ли, с бывшим начальником гестапо Куртом Мейером были крайне обостренные отношения. В подробности Зоммерфельд не вдавался. Насколько я понимаю, они подрались, потому что не поделили чего-то. А главное, он не может простить Мейеру, что тот помешал ему выехать из города. Кто-то из людей Мейера подложил под колеса его грузовика противопехотную мину. В результате взрыва Зоммерфельд был оглушен, потерял сознание и остался… Между прочим, пока он приходил в себя, у него из автобуса успели унести картины.
— Картины? — удивленно переспросил Ястребов.
— Да, картины, — повторил Воронцов.
В эту минуту где-то вдалеке раздался одиночный выстрел, затем прострочила автоматная очередь.
Командиры прислушались.
— Наверно, проверяют оружие, — решил Стремянной и обратился к Воронцову: — Ну, что же дальше?
— А дальше он утверждает, что эту злую штуку с ним сыграл один из самых доверенных людей Курта Мейера — агент под номером Т-А-87. Как видите, в отместку своему бывшему соратнику он готов провалить разведчика, на которого
— А кто скрывается под этим номером?
— Неизвестно.
— Странно… Почему он знает только номер, а не человека?
— Я задал ему и этот вопрос. Зоммерфельд говорит, что номер ему назвал однажды сам Мейер, когда в одном из разговоров хотел показать, как он силен и какая у него тайная сеть. Это было ещё до того, как их отношения испортились. Мейер говорил о Т-А-87 как об одном из самых ловких и опытных агентов, которому поручается выполнять важнейшие задания гестапо. Но в лицо Зоммерфельд его не знает. Не знает также, мужчина это или женщина.
— Ну хорошо, — сказал Стремянной. — А какое значение эти показания имеют для нас? Очевидно, сделав свое дело, Т-А-87 ушел из города вместе с гитлеровцами.
— В том-то и дело, что не ушел, — возразил Воронцов. — Зоммерфельд утверждает, что Т-А-87 оставлен для диверсионной работы. Немцы убеждены, что скоро они возьмут город назад, поэтому им крайне важно иметь здесь свою агентуру.
Ястребов задумчиво покачал головой:
— Из этого надо сделать все выводы. Сегодня же поговорю с Корнеевым. А ты, Стремянной, действуй по своей линии — обеспечь надежную охрану города и всех военных объектов.
— Слушаю! — сказал Стремянной и встал.
Встал и Воронцов. Складывая документы в портфель, он обратился к Стремянному, который, готовясь идти, застегивал полушубок:
— А знаете, Егор Иванович, по моему разумению, картины всё-таки где-то здесь, в городе.
— Почему? У вас есть данные? — живо спросил Стремянной.
— Нет, данных пока нет никаких, но давай рассуждать. Т-А-87 похитил картины по поручению Курта Мейера в самый последний момент. Значит, картины вместе с прочим награбленным добром должны были находиться в машине у Мейера. Машину эту мы обнаружили. Не так ли? И действительно, как вы знаете, мы нашли в ней два тяжелых чемодана с ценностями. А картин нет…
— Но ведь и самого Мейера нет, — сказал Стремянной. — Картины гораздо дороже всего, что он упрятал в свои чемоданы. И, кроме того, гораздо легче… Нести на руках десяток рулонов не представляет никакого труда.
Воронцов пожал плечами:
— Возможно. Дело это ещё во многом неясно.
— Это верно, — сказал Стремянной, поразмыслив, — но и в ваших словах тоже есть своя логика. Я думаю, Иванов и Громов хорошо сделают, если на всякий случай поищут картины в городе. Поговорить с ними об этом?
— Поговорите.
В этот момент за стеной хлопнула дверь. Кто-то быстро вошел в соседнюю комнату и громко спросил, нет ли здесь майора Воронцова.
Воронцов вскочил со стула и распахнул дверь:
— Что случилось, товарищ Анищенко? Заходите сюда.
Он пропустил мимо себя в комнату старшего сержанта, невысокого, худощавого, совсем молодого человека. Его безусое, поросшее светлым пушком лицо было яркопунцовым, должно быть от смятения и быстрого бега. Он стоял перед командирами растерянный, весь взъерошенный, без шапки, которой не было даже у него в руках.