Мир приключений 1962 г. № 8
Шрифт:
Самвел что-то еще рассказывал о своем родственнике и о дедушке Баграте. Капитан не перебивал его. Казалось, он внимательно слушает, но его глаза устремились вдаль. Перед ним снова вставали видения того страшного дня на маленьком пограничном острове, когда разломалась их семья. И он думал о судьбе своего Кости, его будущем…
— Тебе хорошо в интернате? — вдруг спросил он.
И Самвел сразу замолчал, словно отодвинулся в темноту.
— Не очень, — прошептал Костя.
— К этому, Костенька, надо привыкнуть.
— Я знаю, — ответил Костя. —
— Но ведь здесь, на границе, тебе нельзя, — тихо сказал отец. — Меня могут вызвать, и я уеду на несколько дней… — Рука отца до боли сжала Костину ладонь. — Ты ведь знаешь, что на границе как в бою… Если бы была мама…
Эти слова нечаянно сорвались с его губ, и он испуганно замолчал. Костя тоже молчал. Он только теснее прижался к отцу. Вдруг какие-то звуки донеслись до них: словно кто-то заплакал и тут же сдержал слезы.
Отец обернулся:
— Где Самвел?
— Самвел!! — крикнул Костя. — Самвел!..
Никто не отозвался. Отец внимательно вглядывался в темноту. Наконец его острый взгляд пограничника заметил тень внизу, под скалой.
Он быстро спустился с кручи, а за ним, забыв о боли в ногах, устремился Костя.
Самвел, скорчившись, сидел на камне у самого берега. Плечи его вздрагивали.
— Самвел!..
Самвел не ответил.
Под сапогами отца захрустели камни. Он нагнулся над Самвелом.
— Что с тобой, мальчик? — проговорил он. — Тебя кто-нибудь обидел?
Костя вдруг сразу все понял.
— Папа, у него нет ни отца, ни матери! — прошептал он. — Никого, кроме деда Баграта.
— Что с ними случилось?
— Погибли в пропасти. Машина перевернулась в горах.
— Самвел, — сказал отец, дотрагиваясь до его волос, — Самвел, ты будешь всегда с Костей… Как мой второй сын. Я сделаю для тебя все, что смогу.
Самвел не ответил. Он заплакал громко, в голос, больше не сдерживая себя.
— Не плачь, Самвел! — обнял его отец. — Нам всем троим нелегко… Но мы мужчины. Мы всё перенесем, правда?.. Ведь правда же?
Самвел кивнул головой. Он больше не плакал, только часто и тяжело вздыхал.
Отец оглянулся. Невдалеке темнела острая крыша старого монастыря, казавшегося таинственным на пустынном и мрачном берегу.
— Вот что, ребята: идите-ка к монастырю и посидите там. Я немного еще пройду до арыка, а потом быстро вернусь к вам.
— Хорошо! — согласились Костя и Самвел.
Отец двинулся дальше. Пограничник пошел за ним. Ребята некоторое время стояли на дороге, всматриваясь в темные очертания монастыря и прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Теперь, когда они остались совсем одни, к ним стал подкрадываться страх. Самвелу почему-то вдруг вспомнились легенды об этом монастыре, которые рассказывал ему дед Баграт. Когда-то в незапамятные времена этот монастырь построил царь, который убил триста шестьдесят пять своих врагов. Убив очередного, он приходил сюда и клал в стену камень, замаливая грех. По преданию, монастырь построен из трехсот шестидесяти пяти камней.
— Давай постоим здесь, — предложил Самвел.
— Нет, надо делать так, как велел отец, — возразил Костя и сошел с дороги.
К монастырю надо было добираться по хаосу камней. Ноги скользили, ребята спотыкались. Несколько раз Костя падал и больно ударялся локтями об острые выступы. Даже более знакомый с этими местами Самвел двигался вперед неуверенно — ему не очень-то хотелось приближаться к монастырю. Там, где Костя видел просто развалины, воображение Самвела рисовало беспокойные картины: он слышал стоны замученных жертв; видел, как к стене крадется темная фигура с огромным камнем в руках; представлял себе, как по освещенной лунным светом дороге идут кочевники, ржут кони, позванивают кольчуги…
— Вернемся назад, Костя! — попросил Самвел. Чем ближе был монастырь, тем сильнее охватывал его страх.
Но Костя не ответил. Слова отца были для него приказом. Он продолжал прыгать с камня на камень.
Самвел стал отставать. Вдруг он остановился и крикнул:
— Там живут кобры!..
Костя вздрогнул. Эта мысль приходила ему в голову, но он гнал ее от себя.
— Вернись!
Некоторое время они стояли молча, каждый на своем камне, отделенные друг от друга добрым десятком метров. В душе их шла борьба, борьба безмолвная и трудная. Каждый боролся не только с тем таинственным, что мерещится в ночи, но прежде всего с самим собой.
Самвел, такой храбрый днем, ночью сделался нервным. Он не знал, есть в развалинах кобры или нет, но ему надо было во что бы то ни стало заставить Костю вернуться. Все, что рассказывал ему у ночных костров дед Баграт, властно обступило его, но он не хотел признаться в этом Косте.
Костя не двигался с места, прислушиваясь к ночным шорохам. Где-то опять залаяла гиена. На турецкой стороне мигнул огонек и пропал. Наверное, закурил аскер. Прозвучал и тут же умолк резкий свист неведомой птицы.
Как ему ни было страшно, Костя решил не сдаваться. Он ведь и на Курилах привык к темноте ночи. Отец всегда говорил: «Для пограничника ночь — это солнечный день, пурга — светлое утро, ураган — штиль. Чем непрогляднее ночь, чем хуже погода, тем скорее надо ждать нарушителя границы».
С детства Костя привык к тому, что ни днем, ни ночью вокруг него не прекращается жизнь. И теперь, вглядываясь в темноту, он увидел то, что не смог увидеть Сам вел.
Вдалеке, между камнями, на мгновение вспыхнул лунный отблеск на стволе автомата, чуткий слух уловил тихие шаги, затем Костя различил две движущиеся одна за другой тени. Со стороны заставы шел дозор. И ощущение того, что люди близко, окончательно вывело Костю из охватившего его оцепенения.