«Мир приключений» 1963 (№09)
Шрифт:
Транспорт словно бы прыгнул назад, к берегу. Секунду видны были фигурки разведчиков у мачты. Потом, на крутом развороте, притопленный корабль закрыло буруном, поднявшимся за кормой.
Но, пока катер стоял, приткнувшись к борту транспорта, то сливался с ним, а едва лишь отскочил, как сразу же перестал быть невидимкой.
На подводной лодке заметили атакующий торпедный катер. Рубка начала уменьшаться.
По обыкновению, не приняв боя, «Летучий голландец» шел на погружение.
И только тогда Шубин вспомнил, что глубинных бомб у него нет! Ведь они у Князева. А Князев далеко — если уцелел!
— Товсь! Залп!
Шубин выпустил обе торпеды в погрузившуюся подводную лодку.
Море продолжало наплывать с норда сплошной слитной массой, равнодушно отсвечивая при луне. Оно даже не поморщилось…
4
Катер лег на курс к базе.
Павлов смотрел только вперед, часто сверяясь с компасом. Шубин стоял рядом, подняв воротник. Он беспрерывно курил. Даже не зажигал спичек — прикуривал папиросу от папиросы.
Помнится, Готлиб, а может, Рудольф заявил в кают-компании, что «Летучий» умеет по желанию превращаться и транспорт. «Но, понятно, затонувший», — было оговорено.
Как понимать это?
В данном случае скорее уж транспорт превратился в подводную лодку.
Но к чему было ей шнырять вокруг транспорта? Охраняла консервы с компотом? Вряд ли. Были у нее поручения поважнее, судя по рассказу Олафсона.
Луна неслась вдогонку за катером, прорываясь сквозь тучи. Темнело, светлело, опять темнело. Так поезд, приближаясь к Севастополю, быстро проскакивает один туннель за другим…
Вдруг — резкий толчок! Ткнулись в гору?
Павлов не успел взять на себя ручки машинного телеграфа. Раздался омерзительный скрежет — днище катера ползло по камню!
Потом скрежет перешел в вон и свист — злорадно подскакивающие звуки «Ауфвидерзеена». Подлый мотив! Догнал-таки наконец!
Шубин машинально провел рукой по лбу. Ладонь стала мокрой, липкой. Расшиб лоб о щиток!
Рядом что-то бормотал Павлов, пытаясь встать. Наверно, ударился грудью в штурвал.
Шубин заглянул в люк:
— Живы?
— Расшиблись малость! А что это?
— Сидим на камнях!
— Клинья, чопы, товарищ командир? — Голос боцмана за спиной.
— Действуй!
Но пробоин было слишком много. Вода заливала таранный и моторный отсеки.
Почему же катер еще держится?
Оказалось, что он держится не на воде, а на камнях.
Шубин перегнулся через борт. Фонтанчики пены били в лицо. Все же удалось разглядеть, что катер как бы провис между двумя камнями, сильно при этом накренясь.
И опять мотив «Ауфвидерзеена» надоедливо застучал в мозгу. Шубин увидел косо висящую картину в кают-компании «Летучего голландца». Словно бы по волшебству перенесся внутрь рамки. «Летучий голландец» поманил за собой, завертел-закружил и вывел… Но куда он вывел? На картине камней нет. Видна лишь зеленая вода и завихрении пены. Камни — вне рамки, ниже правого ее угла…
— Пластырь заводить? — вздрагивающий голос Дронина.
Интонации тревоги в голосе моториста встряхнули и отрезвили Шубина. Он преодолел минутную слабость. От него ждут решения! Судьба катера и команды зависит от его решения! И он снова ощутил себя рассудительным, собранным, хладнокровным, как и положено быть командиру перед линем смертельной опасности.
— Все лишнее — за борт!
Катер надо облегчить, чтобы легче было снимать с камней!
В воду тяжело плюхнулась торпеда. Туда же отправился пулемет, сорванный с турели.
Боцман только кряхтел и вздыхал, расставаясь с катерным добром.
— Ящички-то хоть оставьте, товарищ командир!
— Какие ящички?
— Да парочку с транспорта прихватил. Компот.
— За борт!
Павлов что-то сказал рядом. Шубин помог ему подняться.
— Но где наше место? — растерянно пробормотал Павлов. — Ведь я шел по компасу. Берег должен быть в пяти милях.
— Вот это правильный твой вопрос, — сказал Шубин, подчеркнуто спокойно, даже, с оттяжечкой. — Очнулся человек, спрашивает окружающих: «Где я?» Так и ты. Давай-ка искать свое место!
Он включил лампочку под козырьком рубки и осветил карту.
Но в карте даже и не было нужды. Моряк умеет мыслить картографически подобно математику, который с легкостью ворочает в уме глыбы многозначных чисел. Мысленно Шубин промчался вдоль Моонзундского архипелага, проверяя по пути все опасности: банки, мели, оголяющиеся камни.
Моторы были заглушены. В наступившей тишине ухо сильн различать плеск воды. Он выделялся на каком-то мерном, рокочущем гуле. Прибой? Похоже, но не прибой.
Восточную часть неба, и, по-видимому, не очень далеко, прочертило несколько ракет. Наметанный глаз Шубина успел разглядеть справа две башни, на небольшом расстоянии друг от друга. Маяки! Фонари на них погашены. В военное время маяки работают только по указанию.
Шубин узнал их и присвистнул. Лишь в одном месте на побережье маяки отстоят так близко друг от друга.
— Вот оно, твое место! — Он сердито ткнул пальцем в карту. — Смотри, куда привез!
— Ристна?! — Павлов лихорадочно зашуршал картой. — Не может быть! Ведь это расхождение с курсом на двадцать три градуса!
Шубин промолчал. Он напряженно вглядывался в темный, безмолвный берег. Сомнений теперь не было.
Торпедный катер по непонятным причинам отклонился от правильного курса и с разгона ткнулся в прибрежные камни мысе Ристна, крайней западной оконечности острова Хиума!
На Хиума — сильный немецкий гарнизон. Это еще больше осложняло положение.
5
Рация, по счастью, была не повреждена. Чачко отстучал на базу о случившемся. Затем сравнительно быстро удалось разыскать в эфире князевского радиста.