«Мир приключений» 1963 (№09)
Шрифт:
— А это нам всем повезло, — с достоинством отвечал Шубин. — Осенью тысяча девятьсот сорок четвертого года наступательная операция на Балтике — не случай, а закономерное явление! При чем же тут наше «везет — не везет»?..
КЛЕЙМО «СКФ»
1
Первые несколько часов после возвращения шубнины ходили в героях.
Шурка, по обыкновению, разглагольствовал среди своих взрослых «корешей» — матросов с других катеров:
— Потом на волнишке стало бить, потряхивать. Думаем: как бы не пропал наш командир! Гвардии старший лейтенант Князев говорит: «Я подойду к вам, товарищ командир! Надо вас снимать!» — «Подожди! — отвечает гвардии капитан-лейтенант. — Нельзя катер бросить в беде! Справимся! Выгребем!» И выгреб! Шубин же!
А боцман вслух горевал о трофейных консервах, которые пришлось выбросить за борт:
— Вскрыть даже ящики не успел. Так и не знаю, что это за консервы. А пригодились бы! Иностранного моряка будем угощать, а что я к столу подам?
Но к вечеру в дивизионе стало известно, что контр-адмирал очень сурово разговаривал с Шубиным.
«За спасение людей и катера спасибо! — будто бы сказал он. — Но аварию тебе, Шубин, простить нельзя!»
Авария, тем более со время наступления, — случай из ряда вон, ЧП [10] .
Начальство рассудило правильно: «Кому много дано, с того много к спросится». Шубину было много дано — от таланта до орденов. И спрошено поэтому было полной мерой!
— Завтра в десять представите объяснение причин аварии, — приказал адмирал, переходя в знак немилости на «вы». — Не представите удовлетворительного объяснение — отрешу от должности вас и Павлова и отдам под суд!
10
Чрезвычайное происшествие.
Дорого же, однако, обошлась Шубину его встреча с «Летучим голландцем», — третья по счету…
2
Запасшись папиросами, Шубин и Павлов заперлись в комнате. Дом, куда их поставили на квартиру, стоял на окраине рыбацкого поселка, недалеко от гавани.
Через час или полтора в комнате было уже полутемно от табачного дыма. Как сквозь дымовую завесу, прорывались моряки к цели — к разгадке аварии у западного берега Хиумы.
Конечно, не так трудно было промямлить какую-нибудь общепринятую фразу покаяния. Начальники, вообще говоря, жалостливы к кающимся. Но Шубину это как раз было трудно. По-честному он не мог бы так.
Слишком сильна была его вера в себя, чтобы поступиться ею без борьбы. И эту веру он, как правило, переносил на своих подчиненных. Павлов был надежен, так считал Шубин.
Это не значит, однако, что Шубин не был требователен по службе. Наоборот! По требовательность и недоверчивость — вещи разные.
Шубин не уставал повторять своим офицерам, что на войне, да и вообще в жизни, очень важна инерция удачи, иначе говоря — неустанно вырабатываемая привычка к счастью. Нельзя допускать необоснованных сомнений в себе, колебаний, самокопании.
Горький сказал: «Талант — это вера в себя, в свои силы». По почему горьковские слова применимы лишь к писателям, а не ко всем людям, к представителям различных профессий, в том числе и военным морякам?
Лет семь или восемь назад учебный корабль, на котором проходили практику курсанты четвертого курса, втягивался в устье Северной Двины. Шубин выполнял обязанности вахтенного командира. Рядом, на мостике, стоял профессор Грибов, который был начальником практики.
В данном случае, вероятно, вполне уместно было бы вызвать с берега лоцмана. Но Грибов не сделал этого.
Он приказал передать семафором: «Прошу разрешения лоцмана не брать. На мостике — практикант. Не хочу портить характер будущего офицера».
И Шубин навсегда запомнил это…
Он отмахнул рукой плававшие над столом клубы дыма, заглянул в лицо Павлову:
— Ну-ну! Не будем падать духом. Будем трезво рассуждать. Если не мы с тобой виноваты, то кто же тогда виноват? Компас?
Да, выбор невелик: либо командир катера, либо компас.
— Кстати, вспомни, шли на одном магнитном. Гирокомпас выбыл из строя еще на подходе к притопленному кораблю.
Павлов угнетенно кивнул.
Итак, на подозрении магнитный компас.
Шубину представилось, как Грибов в задумчивости расхаживает взад и вперед у своего столика в аудитории.
«Разберем, — начинает он, — случаи с бывшим курсантом нашего училища Шубиным. Будем последовательно исключать одно решение за другим…»
Далее Грибов, наверно, сказал бы о пейзаже.
«На войне, — учил он, — пейзаж перестает существовать сам по себе. Все, что совершается в природе, может влиять на ход событии и должно обязательно приниматься в расчет навигатором».
Но что совершалось и природе перед аварией? Море было штилевое. Из-за туч проглядывала луна.
Если бы компас соврал где-нибудь на Баренцевом море, полагалось бы учесть в догадках северное сияние.
С давних времен сохранилась поморская примета: «Матка (компас) дурит на пазорях», то есть при северном сиянии. Ведь сполохи на небе подобны зарницам: те возвещают о грозе, эти — о магнитной бурс. Порыв магнитной бури, бушующей в высоких слоях атмосферы, невидимое «дуновение», может коснуться стрелки магнитного компаса и отклонить ее, а вслед за нею и корабль от правильного курса.
Но авария произошла не на Баренцевом, а на Балтийском море. Здесь северные сияния редки.
Робкий стук в окно.
— Кто?
— Боцман беспокоит, товарищ гвардии капитан-лейтенант! Ужинать будете с товарищем гвардии лейтенантом?
— Хочешь есть, Павлов? Нет? И я нет. Спасибо, Фаддеичев, не надо ничего!
— Как же так: и обедали плохо и ужинать не будете?.. — Долгий соболезнующий вздох. — Англичанину передать, чтобы завтра пришел?
— Да! Завтра. Всё завтра!
Слышно, как боцман топчется под окном. Потом тяжелые шаги медленно удаляются.