«Мир приключений» 1966 (№12)
Шрифт:
И он крепко жмет руку сначала Валентине, потом Михаилу. А когда Черкесов уходит, Михаил говорит задумчиво:
— Завидую я ему… Интересная работа, требующая ума и мужества. Никогда не думал, что в милиции могут быть такие образованные люди… А выдержка!.. Ты ему, по-моему, очень нравишься, но он и виду не подает. Или, может быть, это только мне кажется?
— Не знаю, — смущенно говорит Валентина. — Я как-то не присматривалась к нему с этой точки зрения…
Они выезжают ровно в девять на такси Лиханова. Черкесов сидит рядом с шофером, на заднем сиденье Михаил Ясенев с Глебовны и Платоновым.
— Повезу вас тем же маршрутом, что и девятого мая, — говорит Лиханов. — Сами увидите, какая у меня память. Что, не верно разве я вам этого парня обрисовал? — кивает он на Михаила. — Помните, о родинке даже говорил? Вот она, эта родинка, — на левой щеке на уровне рта. Я и того второго типа досконально вам обрисовал. Мне бы не в таксомоторном парке, а в милиции работать…
“С таким-то язычком”, — укоризненно думает о нем майор Глебов.
А шофер болтает без умолку:
— Я сразу заметил, что ребята были навеселе. Особенно этот вот. Хохотал всю дорогу. А тот, что постарше, все шутил. Этот, видать, из интеллигентов, а у того сплошные блатные словечки. Я, конечно, извиняюсь — не в свое дело, может быть, лезу, но только вы ими правильно заинтересовались.
— Может быть, помолчим немного, — досадливо замечает майор Глебов.
— Это можно, — безобидно соглашается Лиханов.
Машина миновала уже Рижский вокзал и с проспекта Мира свернула на Мурманский проспект в сторону Ново-Ховрина.
— Вот до этого места я их довез, — притормаживая, говорит Лиханов. — Тут они со мной расплатились и пошли пешком. А куда пошли, — в темноте не разглядел. Ну, мне как — ждать вас тут или можно возвращаться?
— Возвращайтесь. Мы обратно на своей поедем.
Они стоят на углу какой-то темной улицы, осматриваясь по сторонам.
— Я нарочно решил сюда ночью приехать, — говорит капитан Черкесов. — Чтобы все было, как в тот раз.
— Да и не только в тот раз, — поправляет его Глебов. — Они сюда всегда ночью или поздним вечером приезжали. Неужели вы ничего не можете вспомнить, Михаил?
— Подождите, дайте сообразить, — просит Ясенев. — Тут где-то я всегда в какую-то канаву проваливался…
— Вот тут, может быть? — спрашивает майор Платонов. — Возле мостика?
— Да, верно! Пожалуй, с этого мостика я и соскальзывал всякий раз… А потом проволочный забор должен быть. Помнится, брюки об него порвал. Ну да — вот он! А что дальше, не помню…
Они снова останавливаются, давая Михаилу возможность осмотреться и вспомнить, куда водил его Тарзан. Вокруг совсем темно. Замаскированные густыми кустами сирени, окна одноэтажных домиков почти не излучают света.
— Да, местечко… — вздыхает майор Глебов.
— А вы что хотели — чтобы эти подонки собирались на улице Горького?
— Собираются, к сожалению, и на улице Горького.
К ним присоединяется лейтенант Егошин и еще несколько человек из оперативной группы Черкесова, ехавших вслед за ними.
— Ну что, Миша, так и не можете ничего больше вспомнить? — спрашивает Ясенева капитан. — Может быть, мы не туда пошли? Не влево вдоль забора, а вправо?
— Да нет, влево вроде… Тут картофельное поле должно быть. Мы через него шли по диагонали… Хорошо помню, я как-то еще сказал Тарзану: “Обойдем, может быть? Передавим тут все…” А он: “Твое оно, что ли”?
— Так вот это поле, — указывает куда-то в темноту лейтенант Егошин. — Меня Лиханов днем сюда привозил, и я познакомился с этим районом. За проволочным забором пустырь должен быть, а за ним, наверно, то самое картофельное поле.
— А не спугнули вы их? — тревожится майор Глебов. — Не могло им показаться подозрительным, что вы тут разгуливаете?
— Не думаю. Я действовал осторожно. Переоделся даже в форму железнодорожника. Тут почти одни железнодорожники живут.
Когда оперативная группа подходит к картофельному полю, Михаил ведет их уже увереннее.
— Все теперь вспомнил, — возбужденно шепчет он капитану. — Как только пересечем это поле, домик должен быть… Там мы и гуляли.
— Это, должно быть, домик вдовы железнодорожного машиниста Бушуевой, — поясняет лейтенант Егошин. — Я у местного участкового уполномоченного кое о ком сведения тут собрал.
“Ну и зря… — все больше беспокоится майор Глебов. — Не нужно было ему ни о ком тут расспрашивать…”
К домику, надежно укрытому густыми кустами сирени, Черкесов и Глебов подходят первыми. Остальные офицеры окружают его со всех сторон.
Михаил не испытывает никакого страха. Боится он лишь одного — что не туда привел. Пытается даже войти в маленький садик первым, но капитан Черкесов осторожно отстраняет его.
— Вы не ходите пока, — чуть слышно шепчет он. — Мы позовем вас, когда будет нужно.
У Михаила сразу же начинает гулко биться сердце…
“Что же это? Он мне не доверяет?.. Или боится за мою драгоценную жизнь?..”
Калитка садика оказывается незапертой. Открывается она без скрипа. В доме не светится ни одно окно.
“Видно, нет никого, — торопливо думает Черкесов, — Может быть, не входить?.. Оставить засаду и прийти в другой раз… А если они лишь притаились? Или должны прийти попозже?.. Нет, нужно войти, а там видно будет, что делать дальше”.
И он негромко стучит в дверь. Некоторое время никто не отзывается, а когда капитан уже собирается постучать вторично, в одном из окон, выходящих в садик, вспыхивает свет.