Мир приключений 1974 г.
Шрифт:
Шофер явно испугался. Но затем лицо его прояснилось, и он воскликнул:
— Так это ж моя кровь! — Он показал забинтованный палец. — Вот, видите? Совсем забыл! Вдруг забарахлило переключение скоростей, понимаете? Начал копаться. Место там неудобное, и отвертка сорвалась. Боли не почувствовал, а потом смотрю — кровь! Вот и накапал, должно быть. Совсем забыл!
— А может, курицу резали? — насмешливо спросил Ми-тин. — Сорвалась отвертка, а почему же кровью запачкана рукоятка молотка?
— Так разве я одной отверткой? Там и молотком, и разводным ключом пришлось…
— То-то, я смотрю, вы весь забинтованный: и палец, и шея…
— А-а, в парикмахерской порезали! Два дня назад.
— Кстати, какая у вас группа крови?
— Была третья.
— Третья? — переспросил следователь. — А скажите, Иван Григорьич, кого возили вчера вечером?
— Интересный вопрос! Разве всех упомнишь? Многих возил.
— А все же, — настаивал Митин, — примерно в половине двенадцатого? Где были, в каком районе, кто ехал в машине? Нам это очень важно знать. Именно в это время, понимаете?
— Ха! — с видимым облегчением воскликнул тот и полез в карман за папиросами. — Разрешите закурить? Так я же в это время в отделении милиции загорал! Аккурат в половине двенадцатого.
— То есть как? — нахмурился Митин. Князев тоже насторожился.
— Авария произошла в Новых Черемушках, — живо начал рассказывать Крикунов. — Столкнулись две машины, грузовая и частник. Конечно, частник виноват: кто же из первого ряда разворот делает? Вот его и стукнул грузовик. Еду я, пассажир у меня, летчик какой-то, майор, смотрим: куда его несет, под самый грузовик лезет! А тот на скорости, представляете? Ну и вдарил он его. Мы потом в милиции так и показали, я и майор тот. Страшное дело! Женщина, что рядом с частником сидела, — без памяти, у него рука сломана и лицо побито. Пришлось мне их в больницу везти. Майор заставил.
— Справку в больнице вам об этом дали? — спросил Сергей Петрович.
Он уже понял, что, несмотря ни на что, они пошли по ошибочному следу. Алиби Крикунова, если его подтвердят больница и ОРУД ГАИ, будет, что называется, железным: не мог же он в одно и то же время находиться в Новых Черемушках и в Измайлове, где был совершен грабеж.
— А как же! Дома та справка у меня, на комоде лежит. Потом обратно в милицию поехали. Пока показания давали как свидетели, да акты составляли — словом, канители много было. Во втором часу освободился, разве ж тут план выполнишь!
Князев уже крутил диск телефона. Сергей Петрович ничем не выдал своего разочарования. Конечно, наивно было предполагать, что все будет легко и просто, утешал он себя, каждое дело дается почти всегда с большим трудом. Поэтому он принял как должное легкие кивки головой, какими Князев как бы сообщал ему, что дежурный ОРУД ГАИ подтверждает алиби Крикунова.
— Была вчера авария в Новых Черемушках, — сказал Князев со вздохом, вешая трубку. — Все правильно, товарищ Крикунов возил раненых, был свидетелем. И произошло это в двадцать три часа… — Он помолчал и прибавил с кривой усмешкой: — По московскому времени.
Отпустив Крикунова, Сергей Петрович вытер платком влажную от пота шею, закурил. Было жалко зря потраченного времени. Но
— И пошли они, солнцем палимые, — мрачно проговорил Князев, шагавший сзади. — Вот тебе и тройка—семерка—туз, вот тебе и забинтованная шея. И даже группа крови совпала…
Митин обернулся к нему:
— Между прочим, у меня кровь тоже третьей группы. А ведь не будь этой аварии в Новых Черемушках, пожалуй, взяли бы с вами этого Крикунова.
— А как же иначе! Все ложилось, как на полочку.
Князев подумал, что сейчас Сергей Петрович начнет длинный разговор о том, что закон очень острое оружие и обращаться с ним надо предельно осторожно, но тот сказал с легким вздохом:
— И сидел бы он сейчас в камере… А мы с вами вечером пошли бы в кино…
— На интересную картину, — в тон ему продолжил Князев, — про то, как злые люди осудили невиновного.
Глава восьмая
Неудача с Крикуновым не обескуражила следователя. «Все идет нормально, — думал он, возвращаясь в свой таксомоторный парк, — возникают и не подтверждаются одни подозрения, на смену им придут другие, которые, возможно, тоже окажутся несостоятельными. И это даже хорошо: по методу исключения чем их больше, тем ближе к истине».
Не может быть, чтобы этот ночной разбой был внесен в список нераскрытых дел. Особенно при таких благоприятных условиях, когда известны приметы грабителя и цифра из номерного знака его машины.
Так оно и оказалось: рабочий день уже закончился, когда Бабин, осматривая одну из машин, снятых диспетчером с липни, нашел в ней большую пластмассовую пуговицу. Она была серого цвета со светлыми прожилками, явно женская. Обнаружил он ее под передним сиденьем, когда освещал в кузове карманным фонарем каждую щелочку и уголок.
Он сразу подумал, что пуговица принадлежит жертве, оторвалась от ее пальто во время борьбы, и на ней должны быть следы пальцев Укладовой. Ведь пуговица — это такая деталь одежды, к которой люди чаще всего прикасаются пальцами. Его не нужно было учить осторожности: чтобы не повредить могущие быть на пуговице отпечатки, он раскрыл карманный нож, осторожно поднял лезвием драгоценную находку и бережно спрятал в спичечный коробок.
— Прошу, товарищи, обратить особое внимание. Это очень важно, — предупредил он понятых.
Митин немедленно примчался в шестой таксомоторный парк.
— Вот, под передним сиденьем нашел! — с довольным видом сообщил ему Бабин, показывая находку. — Вы видели ее пальто, такие на нем пуговицы?
— Кажется, такие… и цвет и форма.
— Говорили, что одна пуговица оторвана? Вот она, пожалуйста! Оторвалась, когда они боролись в машине.
Но следователь, казалось, не разделял его радости.