Мир приключений 1983 г.
Шрифт:
Трудно было определить, что делал мой отец, но где-то он, несомненно, работал. Помню, его пригласили однажды в какую-то фирму для выполнения секретного заказа, но вскоре он разругался с тамошними людишками. Впрочем, теперь-то я понимаю, что именно хотел создать мой отец! А тем нужно было совсем другое.
Я мог бы рассказать, что я вытворял в юности, но это не имеет отношения к моей истории. Учиться я не хотел, думать не умел, работать не мог и, чтобы избавиться от своей всепоглощающей застенчивости, ввязывался во всякие глупые истории. Я был никем, я физически не мог стать кем-то. Меня вечно влекло неизвестно куда, но
Отец словно ничего не замечал и занимался своими делами, но однажды, вернувшись домой, я застал его сильно постаревшим. Он с нетерпением ожидал меня. Оказывается, он достиг цели своей жизни и создал искусственный разум.
— Сколько же ты получишь за свою механику? — спросил я.
— Это не механика… — смутился отец. — Я и сам до конца не понимаю, что и как там действует. Я смоделировал мозг человека, но не хочу его никому продавать. Ведь его можно запрограммировать на что угодно, и если об этом пронюхает правительство… Нет, патент я не возьму. Я оставлю модель мозга тебе и запрограммирую его…
— На добывание денег! — подсказал я.
— Помолчи! Я дам тебе жизнь, наполненную событиями, уважение грамотных людей, бессмертное имя. Я все придумал гениально! Ты умеешь играть в шахматы?
— В руки не брал. При чем тут шахматы? — удивился я.
— Научишься! Ты станешь чемпионом мира по шахматам, и мне будет чем гордиться!
Эх, отец, отец… он умер через полгода, когда я… Но — по порядку.
Это была первоклассная авантюра, и я впервые в жизни увлекся. На последние деньги мы заказали у ювелира фигурку шахматного короля из слоновой кости и с крохотным бриллиантом вместо короны. Получилась очень симпатичная вещица, и в нее отец вставил свою «механику» — бесформенный комочек непонятно чего, но э т о могло рассчитывать огромное множество шахматных вариантов и, что самое главное, было способно алогично мыслить и принимать интуитивные решения в головоломных позициях. Возьмись против него играть такой же комочек, они тут же угробили бы саму идею игры — они бы, не начиная, согласились на ничью.
Короля я носил на шее, как амулет: оттуда он все чудесно видел и через крохотный приемник, который я вставлял в ухо, сообщал мне нужные ходы.
Наконец мы сели учиться играть.
— Е2-Е4, - сказал король.
— Объясни сначала, кто как ходит! — попросил я.
Король удивился и стал учить с самого начала. В играх есть много общего: игровая логика «я так, он так»… В общем, я был картежник со стажем и быстро все понял.
Вскоре королю надоело меня учить, и мы отправились в шахматный клуб. Первое испытание мне хорошо запомнилось. В накуренном зале было полно народу, на многих досках играли на деньги.
Какой- то человек с внимательным взглядом, безразлично подпиравший дверь, увидев меня, предложил сыграть. Сразу нашелся свободный столик, и, когда я расстегнул пиджак, мой партнер уставился на короля.
— Забавная штучка, — похвалил он. — Вы, наверное, сильный игрок?
Он был похож на карточного шулера. Потом, уже приглядевшись ко всей этой шахматной шайке, я понял, что они мало чем отличаются от картежников — приемчики все те же.
Итак, поглазев на мой бриллиант, он, наконец, вошел в роль и ласково сказал:
— В клубе я вас вижу впервые, но по тому, как вы расставили
Это один из честных приемов. Новичок в неудобном положении: или плати, если не умеешь играть, или играй на ставку, если считаешь, что умеешь.
— Я умею играть, — сказал я.
— Тогда положите под доску… — ответил он и растопырил пять пальцев.
Я положил под доску пять монет и взглянул на него, приглашая сделать то же самое, но он только ухмыльнулся.
Король разозлился не меньше моего: характер у него был — огонь.
— Сейчас я ему покажу! — рявкнул он мне на ухо. — Ходи Н2-Н4.
И я сделал первый ход. Партнер, ухмыляясь, вывел королевскую пешку.
— А2-А4, - шепнул король.
Шулеру будто наплевали в душу — была оскорблена игра! Он забыл про свои доходы (а первую партию он по всем законам собирался проиграть) и сказал:
— Ты сюда больше носа не сунешь! Господа! Новые веяния в теории дебюта!
Свободные от работы «господа» лениво подошли к нам и начали надо мной иронизировать, а я продолжал по советам короля передвигать фигуры. Вскоре Король замурлыкал какой-то мотивчик, и все притихли. («Король» я буду писать с заглавной буквы, потому что это его имя.) Потом они зашумели. Какие-то рукава полезли на доску и стали водить по ней пальцами, а мой шулер поднял руки и плаксиво закричал:
— Верните позицию, господа, верните позицию!
Ему вернули позицию, и после мучительных раздумий он откашлялся и спросил:
— Хотите ничью?
В тот день я ничего не понимал, но позже Король повторил для меня эту партию. Он действовал нагло, выводя крайние пешки, и серьезному турнирному мастеру мог и проиграть; но мой шулер был взвинчен и попался в ловушку. Брать ферзя не следовало из-за форсированного варианта с тремя жертвами. Мат он получил пешкой.
Определенно, мой шулер был честным человеком и уважал свою работу. Я думаю, на мастера он не тянул, но играл достаточно хорошо, чтобы каждый день обедать в этом городе, где отцы семейств дохнут со скуки, а в карты играть боятся.
Пять монет он мне все же не отдал, зато извинился и привел директора клуба, местного гроссмейстера (его имя вам ничего не скажет). Директор решил сыграть со мной без свидетелей в своем кабинете, но вскоре смешал фигуры и промямлил:
— Да, я вижу… у вас талант. Но вы как-то странно начинаете партию… Вам следует подогнать теорию дебютов. Запишитесь в наш клуб, послушайте мои лекции…
Король, оказывается, откуда-то набрался уже ругательств и одним из них поделился со мной.
— Конкретней, маэстро, — перебил я. — Что нужно сделать, чтобы сыграть с чемпионом мира?
— Вы не понимаете, что говорите! — вскричал маэстро. — На каждом уровне есть квалификационные турниры, и их надо пройти.
И он стал твердить про какой-то коэффициент, который высчитывается из выигрышей, проигрышей, турниров, в которых участвовал, из квалификации соперников и прочей ерунды, и вообще он путался в словах, не зная, как говорить с талантом.
— Ни один гроссмейстер не согласится с вами играть! — закончил он.
— Но ведь вы-то согласились?
Он разъярился; мы опять расставили шахматы, и на двадцатом ходу я, начиная матовую атаку, сказал: