Мир саги

Стеблин-Каменский Михаил Иванович

Люди XIII в. не могли отличить исторической правды от художественного вымысла в "сагах об исландцах" не только потому, что им были незнакомы эти понятия, но, конечно, также и потому, что они не владели современной исследовательской техникой. Эта техника позволяет современным ученым отделять историю от вымысла, но, по-видимому, в то же время заставляет их забывать, что исландцы XIII в. не читали "саг об исландцах" в специальных кабинетах, где была под рукой научная литература нового времени и все издания древнеисландских памятников.

Нельзя ли предположить, однако, что, хотя слушатели или читатели "саг об исландцах" и принимали их просто за правду - как и все в Исландии вплоть до самого недавнего времени, - те, кто писали эти саги, все же знали, что они неправда, и сознательно старались обмануть своих читателей, придавая вымыслу возможно большее правдоподобие? Такое предположение опровергается, однако, тем, что именно те, кто писали саги, и прежде всего тот же Стурла Тордарсон, явно принимали "саги об исландцах" за правду - они ссылались на эти саги как на правдивые источники, а ведь они не могли не знать, за что принимали свои произведения те, кто их писали.

Литературное произведение - это не вещь в себе, а нечто, подразумевающее определенное восприятие. Произведение, представляющее собой сознательный художественный вымысел, как правило, и рассчитано на то, чтобы быть принятым за художественный вымысел. Но "саги об исландцах", очевидно, не принадлежат к таким произведениям. Если такое произведение принимают за правду в собственном смысле слова, как это бывает иногда с людьми, совсем не искушенными в литературе, то оно не "сработало" в своей собственной функции, осталось непонятым. Если литературное произведение, представляющее собой сознательный вымысел, и рассчитано на то, чтобы его приняли за правду в собственном смысле слова, то это - мистификация, сравнительно редкий вид художественного вымысла. "Саги об исландцах", очевидно, не принадлежат и к этому типу произведений. Вымысел в сагах - это, так сказать, "скрытый вымысел", т.е. такой вымысел, который те, кто создавали саги, считали возможным позволить себе, оставаясь в пределах правды. Синкретическая правда, поскольку она была единственно возможной, должна была быть значительно шире, чем любая из двух правд современного человека. Ведь она включала в себя и то, что с современной точки зрения только правдоподобно, только художественная правда, а не правда в собственном смысле слова.

Для современного человека все, рассказываемое о прошлом, - это непременно либо историческая правда, либо художественная. Ему поэтому очень трудно представить себе правду, которая ни то, ни другое, ни нечто среднее. Однако некоторое представление об отношении тех, кто создавали сагу, к рассказываемому, о мере их свободы по отношению к тому, что представлялось им правдой, дают рассказы об одном и том же событии в двух разных сагах, пересказы в прозе стихов, цитируемых в саге, разные редакции той же саги. Еще показательнее параллельные саги о том же норвежском короле, т.е. разные рассказы о том, что осознавалось как та же "сага", на пример разные саги об Олаве Святом и в том числе сага Снорри Стурлусона из "Круга Земного". Очевидно, что Снорри считал свой рассказ не свободным вымыслом, а правдой, несмотря на то что он, как установлено, придумывал диалоги, речи, бытовые детали, фон событий, психологические мотивировки, вводил персонажей или литературные мотивы, которые казались ему правдоподобными и, следовательно, допустимыми в пределах правды. Ясно, что такого же рода скрытый вымысел был уже и в его источниках, письменных или устных. Ясно также, что хотя последовательные пересказы того же самого сохранились только в "сагах о королях" в силу их особого значения, "саги об исландцах" должны содержать аналогичный скрытый вымысел, в той мере, в какой они тоже синкретическая правда. [Как Снорри пересказывал саги, хорошо показано в работе: Lie H. Studier i Heimskringlas stil, dialogene og talene. Oslo, 1937 (Skrifter utgitt av det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo, II. kl., 1936, № 5).]

Представление о том, что такое синкретическая правда, могут дать также пережитки этой правды, широко представленные и в современной жизни, например в бытовой передаче разговора, бытовом рассказе очевидца и т.п., т.е. рассказах, претендующих на то, что они правда, но, конечно, всегда содержащие известное количество вымысла (правда, не обязательно художественного!). Ведь никакой разговор не может быть воспроизведен точно, как правда в собственном смысле слова, если он не записан на магнитофон. Никакой очевидец не может запомнить все детали события, и люди часто видят или слышат то, что хотят увидеть или услышать, а не то, что они видят или слышат на самом деле. Особенно много вымысла содержат бытовые рассказы о виденном во сне. Сновидения обычно настолько иррациональны и настолько плохо удерживаются в памяти, что сколько-нибудь правдиво рассказать их содержание и нельзя. К тому же здесь невозможен никакой контроль. Неудивительно поэтому, что и в литературе сновидения, как правило, очень условны и совсем не похожи на то, что люди в действительности видят во сне. В частности, и в "сагах об исландцах" сны - это, пожалуй, наиболее условное в них. Эти сны всегда вещие, сопровождаются всегда теми же внешними проявлениями ("метался во сне" и т.п.), содержат традиционные символы, которые мало варьируют от сна к сну или от саги к саге. Тем не менее сны в сагах несомненно принимались за правду. Современному человеку они кажутся явным литературным вымыслом. Но это только потому, что в паше время в рассказах о виденном во сне господствуют другие условности и нормы допустимого в пределах правды не те, что господствовали в древнеисландском обществе. [О снах в "сагах об исландцах" см.: Turville-Petre G. Dream symbols in Old Icelandic literature.
– In: Festschrift W. Baetke. Weimar, 1966, S. 334-354; Kelchner G.D. Dreams in Old Norse Literature and their affinities in folklore. Cambridge, 1935; Haeckel M. Die Darstellung und Funktion des Traumes in der islдndischen Familiensaga. Hamburg, 1934; Henzen W. Ьber die Trдume in der altnordischen Sagalitteratur. Leipzig, 1890.]

Приписывая наши современные представления о литературе и литературных жанрах людям древнеисландского общества, современные исследователи обычно считают "саги об исландцах" чем-то так же четко отграниченным, как литературные жанры нашего времени, и даже нередко противопоставляют эти саги как "художественную литературу" некоторым другим сагам как "исторической литературе". Ничего подобного такому делению не существовало, конечно, в представлениях средневекового исландца. Ни "саги об исландцах", ни другие разновидности саг, и именно "саги о древних временах", "саги о королях", "саги о епископах" (все эти названия возникли только в повое время), не осознавались как особые литературные жанры. Это сказывается, в частности, в том, что в рукописях они могли быть расположены вперемежку, а также в том, что в "сагах об исландцах" нередко встречаются вкрапления, ничем не отличающиеся от "саг о древних временах" или "саг о королях", а в "сагах о королях" - вкрапления, которые ничем не отличаются от "саг об исландцах" или "саг о древних временах". [О жанрах саг см.: Lцnnroth L. The saga-genres.
– In: Lцnnroth L. European sources of Icelandic saga-writing. Stockholm, 1965, p. 6-11.]

Все древнеисландские саги явно объединены тем, что они всегда повествования о прошлом, и притом повествования, которые считались правдой или по меньшей мере и с большим или меньшим успехом выдавались за правду. Различия же между отдельными разновидностями саг вытекают только из того, насколько далеко это прошлое и где происходило то, о чем рассказывается. "Саги об исландцах", пли саги, в которых рассказывается о событиях первых двух веков после заселения Исландии (X-XI вв.), отличаются от "саг о древних временах", или саг, в которых рассказывается о событиях до заселения Исландии, а также от саг, в которых рассказывается о событиях XII-XIII вв. Но есть также различие между сагами, в которых рассказывается о событиях в Исландии, т. о. "сагами об исландцах" и некоторыми другими сагами, и сагами, в которых рассказывается о событиях в других странах, т.е. "сагами о королях" и "сагами о древних временах", и это второе различие часто перекрывается первым. Другими словами, саги различаются тем, что в них рассказывается о далеком, менее далеком и недавнем прошлом, а также тем, что в них рассказывается о событиях в Исландии и вне ее. Невозможно обнаружить такие разновидности саг, которые отличались бы только различной трактовкой того же содержания.

Взамен традиционного деления саг Сигурдом Нордалем, главой исландской школы филологов, было предложено их деление в зависимости от расстояния между событиями и их записью на три группировки: "саги о далеком прошлом" (приблизительно до 850 г.), "саги о прошлом" (приблизительно от 850 до 1100 г.) и "саги о современности" (приблизительно не ранее 1100 г.). "Саги об исландцах" образуют тогда вторую группировку вместе с частью "саг о королях". Деление это верно отражает то, что ориентация во времени - основное для различия между сагами. Но название "саги о современности" - недоразумение, конечно. В сагах этих описывается отнюдь не настоящее, или эпоха, современная написанию, как в реалистических романах нашего времени, а просто более недавнее прошлое, чем то, которое описывается в "сагах о прошлом". Эти саги могут быть и рассказом очевидца. Тем не менее они о прошлом, а не о настоящем. Правда, автор реалистического романа о современности тоже может писать о том, что "случилось в недавнем прошлом". Но ведь роман - художественная, а не синкретическая правда. Поэтому, говоря "случилось в прошлом", автор романа вовсе не имеет в виду, что описываемое действительно случилось в прошлом, а только, что оно могло бы случиться в настоящем. Между тем саги - синкретическая правда, и, конечно, писавший сагу о недавнем прошлом считал, что описываемые им события действительно случились в прошлом, а не только могли бы случиться в его время.

Не случайно все саги - это повествования о прошлом. Повествований о настоящем в описанном выше смысле еще и не могло быть, и это одно из наиболее заметных различий между нашими современными и древнеисландскими представлениями о литературе. В повествованиях о настоящем вымысел очевиден, каким бы правдоподобным он ни был. Поэтому в повествованиях о настоящем вымысел не может не осознаваться, и повествование о настоящем может быть только художественной, но не синкретической правдой. Вот почему вымысел правдоподобный, но сознательный и рассчитанный на то, что он будет осознан, появился в литературе вместе с повествованиями о настоящем. В Исландии XIII в. он не был известен. Процесс завершился в реалистическом романе о современности, т.е. только в XVIII в., а в Исландии - даже в середине XIX в. Еще позднее правдоподобный, но сознательный и осознаваемый вымысел появился в повествованиях о прошлом, другими словами, возник исторический роман. Развитие истории как науки и реалистических романов из современной жизни сделало возможным возникновение исторических романов. Таким образом, необходимой предпосылкой для исторического романа были не только исторические "не романы", т.е. научные исследования в области истории, но также и "неисторические" романы, т.е. реалистические романы из современной жизни.

Большая часть саг о событиях недавнего прошлого (XII-XIII вв.) в Исландии собрана в компиляции конца XIII в., известной под названием "Сага о Стурлунгах". ["Сага о Стурлунгах" охватывает период с 1117 по 1266 гг. и написана, по-видимому, в XIII в. Последнее ее издание: Sturlunga saga, Jуn Jуhannesson, Magnъs Finnbogason og Kristjбn Eldjбrn sбu um ъtgбfuna. Reykjavнk, 1946, I-II (с обширным введением и подробными комментариями). Некоторые из саг, входящих в состав "Саги о Стурлунгах", издавались также отдельно.]