Мир Сатаны
Шрифт:
— Если бы не мы, этого бы не произошло. Гвидионцы избегают обезьян. На этой планете есть место для всякой жизни. А мы же, нам обязательно надо влезть.
Ворон некоторое время смотрел на него, потом спросил.
— Почему ты думаешь, что боль и смерть так ужасна?
— Я их не боюсь, — ответил Толтека со слабой вспышкой возмущения.
— Я этого не говорил. Я просто подумал, что внутри, ты не чувствуешь, что они связаны с жизнью. Я чувствую. И гвидионцы тоже. — Ворон поднялся. — Нам надо возвращаться.
Они медленно, с трудом, двинулись к главной тропе. Они еще не дошли до нее, как появилась Эльфави с тремя мужчинами и Корсом.
Она
— Что случилось? Ох, я так волновалась…
— У нас были неприятности с обезьянами, — сказал Ворон. Он мягко, с несколько угрюмой улыбкой, отстранил ее от себя. — Тише, тише, миледи. Особого вреда нет, но я весь в грязи, и обниматься довольно больно.
«Я бы так не поступил», — несчастно подумал Толтека.
Когда он рассказывал про случившееся, голос его был резок. Беодаг присвистнул.
— Так значит они вот-вот начнут делать орудия! Но клянусь, я никогда этого не замечал. И на меня никогда не нападали.
— И все же группы, которые ты встречал, живут гораздо ближе к человеческим поселениям, да? — спросил Ворон. Беодаг кивнул.
— Это все объясняет, — объявил Ворон. — Каким бы ни был источник ваших бед во время Бейля, горные обезьяны здесь ни при чем.
— Что? Но если у них есть оружие…
— У этой стаи есть. Она, должно быть, сильно опередила остальных. Возможно из-за кровосмешения эти обезьяны стали более разумными. Другие даже не дошли до их стадии, несмотря на то, что видели, как люди пользуются орудиями, чего, я думаю, эти не видели. И наши друзья не могли вломиться в дома. Берцовая кость здесь не годится, это не лом. Кроме того, им не хватает настойчивости. Они могли бы взять верх, и должны были — после вреда, который мы им причинили — но бросили. И вообще, зачем им нужно грабить дома? Человеческие инструменты для них ничего не значат. Они выбросили не только наши пистолеты, но и кинжалы. О них можно забыть.
Гвидионцы казались встревоженными. Глаза Эльфави затуманились.
— Неужели хотя бы на день ты не можешь забыть про эту свою навязчивую идею? — умоляюще спросила она. — Это мог быть такой прекрасный день.
— Хорошо, — устало сказал Ворон, — вместо этого я подумаю о лекарствах, бинтах и о чае. Ты удовлетворена?
— Да, — она неуверенно улыбнулась. — На этот раз я удовлетворена.
Глава 9
В Инстаре наступал фестиваль. Толтеке вспомнилась Карнавальная Неделя в Нуэвамерике — не торговая лихорадка городов, а маскарады и танцы на улицах в провинции, где люди еще умели веселиться. Как ни странно, во всем прочем такие церемонные, гвидионцы отмечали канун Бейля, отказавшись от всяких церемоний. Учтивость, честность, ненасильственность, казалось, так пропитали и укоренились в них, что потерять их уже нельзя. Но мужчины орали и отпускали грубые шутки, женщины одевались с такой расточительностью, что в любое другое время длинного года над ними бы обязательно смеялись, школы превратились в игровые площадки, любой простой прежде обед превращался в банкет, а в некоторых семьях откупорили вино и по-человечески напились. Венки из джуля и роз висели на каждой двери; ни один час дня или ночи не обходился без музыки.
«И так по всему этому миру, — подумал Толтека, — в каждом городе, на каждом обитаемом острове год начался, и люди вскоре отправятся к своим святыням».
Он
— И что же вы тогда сделали? — Бьюрд затаил дыхание.
— Мы остались в горах и веселились, пока не пошел дождь, — ответил Толтека. — Затем, когда опасность миновала, мы продолжили путь к цели, осмотрели — место право прекрасное — и вернулись наконец сюда.
Ему не хотелось рассказывать или вспоминать об ужасном эпизоде в лесу.
— Когда мы точно вернулись?
— Позавчера.
— Ах, да, сейчас я вспомнил. Здесь трудно следить за временем, когда никто особенно не обращает внимания на часы, и все-таки приятно.
— Город — Го! А какой он?
— Ты не знаешь?
— Конечно нет, кроме того что в школе моему двоюродному брату немного говорили. Меня еще не было, в прошлый Бейль.
— Город очень красив, — сказал Толтека. Он с интересом подумал о том, как такие маленькие дети могли входить в такую продолжительную религиозную медитацию, — если это она, и как они впоследствии так хорошо сохраняли в секрете то, что там происходило.
Мысли Бьюрда перескочили на другую диковинку.
— Расскажите мне, пожалуйста, о планетах. Когда я стану большим, я хочу быть астронавтом. Как вы.
— Почему нет? — ответил Толтека. Бьюрд мог получить здесь такую же хорошую научную подготовку, как и везде в известной галактике. К тому времени, когда он достигнет возраста для поступления, астроакадемии миров, таких как Нуэвамерика, несомненно захотят принять гвидионских кадетов. Гвидион через десять лет будет уже чем-то большим, чем дозаправочная база. С народом такого дара ничего не сделаешь — они обязательно заинтересуются вселенной и обязательно будут влиять на нее. Империя пала, человечество снова находилось в состоянии изменения. Какое же более идеальное место для следующей цивилизации, чем Гвидион?
«И зачем сбрасывать со счета себя?» — подумал Толтека. — «Когда мы построим здесь космодромы — а их скоро будет несколько — понадобятся намериканские администраторы, инженеры, агенты, офицеры связи. Почему бы мне не стать им и не прожить жизнь под Айнисом и Она?»
Он взглянул на взлохмаченную голову. Его всегда коробило от мысли о соединении с уже готовой семьей. Однако почему бы и нет? Бьюрд вежливый и талантливый мальчик. Приятно будет его воспитывать. Даже сегодняшний выход — предпринятый, если откровенно, для того, чтобы снискать расположение Эльфави Симмон к Мигелю Толтеке — был очень забавным.
Когда накануне один из намериканских астронавтов выразил желание обосноваться здесь, Ворон предупредил его, что через год он сойдет с ума. Да только что Ворон знал об этом? Для него это предсказание несомненно, верно. Лохланнское общество — кастовое, высокомерное, ритуалистическое и убийственное — не имело ничего общего с Гвидионом. Но Нуэвамерика — о, не буду притворяться — иногда мне будет не хватать огней и высотных зданий, театров, баров, вечеров, веселья. Но что помешает мне и моей семье ездить туда в отпуск? Что же до нашей повседневной жизни, то здесь спокойный, разумный, но веселый народ с действительно многозначительным, достигнутым идеалом красоты, тихо существующий в природе, где никто никогда не ступал. И развивающийся. У него есть свои научные исследования, новинки в искусстве, в инженерном деле. Смотри, как они приветствуют возможность регулярных межзвездных контактов. Как я могу не влюбиться в Гвидион?