Мир Сатаны

Андерсон Пол Уильям

И особенно в… Толтека заглушил эту мысль. Он пришел из цивилизации, где все проблемы были практическими. Так что давайте не мечтать, а предпримем необходимые шаги для достижения желаемого. Сейчас Ворон в выгодном положении, но это не такая уж большая помеха, тем более, что Ворон не показывает намерений остаться здесь. Так как Бьюрд донимал его просьбами рассказать о других планетах, Толтека предался воспоминаниям, и остаток их пути пролетел быстро.

Они вошли в город. В их отсутствие он казалось странным образом опустел. Там, где несколько часов назад жители наводняли улицы,

теперь ничего не было. То там, то здесь кто-то спешил из одного места в другое, волоча какую-нибудь ношу, но это лишь подчеркивало пустынность. Однако хотя на улицах была тишина, за стеклами домов, откуда-то снизу слышались голоса, какой-то шорох и бормотанье.

Бьюрд вырвался из руки Толтеки и запрыгал по тротуару.

— Скоро пойдем, скоро пойдем, — распевал он.

— Откуда ты знаешь? — спросил Толтека. Ему однажды сказали, что определенной даты Бейля не было. Засмеялась каждая веснушка.

— Знаю, Взрослый Мигель! А вы разве не идете с нами?

— Думаю, мне лучше остаться и присмотреть за твоими любимцами, — ответил Толтека. У Бьюрда, как и у многих малышей, был целый зоопарк жуков и амфибий.

— Вон деда! Эй, деда! — рванулся Бьюрд. Даид, появившийся из дверей дома, повернулся навстречу мальчику. После налетевшего урагана бурных объятий он подтолкнул мальчика к двери.

— Заходи, заходи, — сказал он, — мама уже готовится. Ей надо смыть с тебя по крайней мере два кило грязи и завернуть тебе обед, прежде чем мы пойдем.

— Спасибо, взрослый Мигель! — прозвенел из дверей голос Бьюрда.

Даид улыбнулся.

— Надеюсь, вы не слишком утомились, — сказал он.

— Совсем нет, — ответил Толтека, — это было удовольствие. Мы прошли по реке до Дома Философов. Никогда не думал, что в месте, отданном абстрактному мышлению, будут площадки для пикника и карусели.

— Почему же нет. Философы тоже люди. Понаблюдать за людьми, повозиться с ними — все это их так обновляет… и возможно молодежи привьется некоторое уважение к знанию.

Даид двинулся по улице.

— У меня тут есть дело. Не хотите пойти со мной? Вам, как технику, это могло бы быть интересно.

Толтека согласился.

— Значит, вы скоро уходите? — спросил он.

— Да. Признаки стали ясными, даже для меня. Старики не так чувствительны; у тех, кто помоложе, сегодня было очень бурное утро. — Глаза Даида сверкнули. На его морщинистом коричневом лице не было той обычной безмятежности и ясности.

— До Священного города около десяти часов ходу по прямой, — добавил он через секунду. — Для необремененного детьми и престарелыми, конечно, меньше. Если вы сами вдруг почувствуете желание, то я очень надеюсь — пойдете и присоединитесь к нам там.

Толтека сделал глубокий вдох, словно желая почувствовать запах этих признаков. Воздух был полон запахом цветов, деревьев, кустов, виноградников; собирающие нектар насекомые гудели на солнце.

— Что это за признаки? — спросил он. — Мне никто ничего не говорил.

Прежде Даид, как и остальные, чувствовал неловкость из-за вопросов о Бейле и менял тему разговора — это было просто с таким количеством тем за двенадцать столетий изолированной истории. Сейчас же врач громко рассмеялся.

— Я не могу вам сказать, — сказал он, — я знаю, вот и все. Откуда почки знают, когда им раскрываться?

— Но разве вы никогда, в остальное время года, не проводили научное исследование…

— Ну вот мы и пришли.

Даид остановился у строения из расплавленного камня в центре города. Крепкое и унылое здание казалось нависло над ними. Они вошли в открытый главный вход и пошли по прохладным тенистым залам. Прошел еще один человек, в руках у него был гаечный ключ. Даид махнул ему рукой.

— Техник, — объяснил он, — делает последнюю проверку управления центральной энергосистемы. Все жизненно необходимое или опасное во время Бейля хранится здесь. Например, механизмы, транспорт — в гараже вон там, в конце коридора. Моя обязанность… Вот мы и пришли.

Он распахнул дверь, выходящую в огромную и солнечную комнату, вдоль весело раскрашенных стен которой стояли детские кровати и вольеры. Возле каждой из них стоял передвижной робот, а в центре пола глухо гудела какая-то яркая машина. Даид ходил по комнате и все рассматривал.

— Это обычный и, пожалуй, номинальный осмотр, — сказал он. — Инженеры уже все проверили. Как врач я должен удостовериться, что здесь все гигиенично и приятно, но такой проблемы никогда не было.

— Для чего это? — осведомился Толтека.

— А вы не знаете? Ну как же — заботиться о младенцах, о тех, кто слишком мал, чтобы идти с нами в Священный Город. Бьюрд как раз в том возрасте, когда мы уже можем взять его с собой. В больничном крыле этого здания есть роботы, которые присматривают за больными и престарелыми во время Бейля, но это не под моим руководством. — Даид щелкнул пальцами. — Что же, во имя Хаоса, я собирался вам рассказать? Ах, да. На случай, если вас еще не предупредили. Во время Бейля все это здание заперто. Автоматические ударные лучи бьют по всему — или по всем — что подходит на десять метров. Любой движущийся предмет, которому удается пройти к внешней стене, уничтожается пламенем. Не подходите сюда!

Толтека стоял тихо, ибо последние слова были тревожно резкими.

Наконец он решился.

— А это не чересчур?

— Бейль длится около трех гвидионских дней и ночей, — сказал Даид. Уставившись на вольер, он бросал фразы через плечо. — Это больше, чем десять стандартных дней. Плюс время, необходимое для того, чтобы дойти до Священного Города и обратно. Мы не рискуем.

— Но чего вы боитесь? Что может произойти?

Не очень твердо, но поддерживаемый пока своей собственной эйфорией, так что он мог еще говорить, Даид сказал:

— Нередки случаи, когда некоторые из тех, кто отправляется в Священный Город, не возвращаются. По возвращению остальные иногда обнаруживают, что несмотря на запоры и ставни в городе были разрушения. Поэтому мы помещаем наши важные машины и наших беспомощных членов сюда, с механическими смотрителями, в такое место, куда ничто не может проникнуть, пока часовые запоры не отпираются автоматически.

— Примерно так я и думал, — выдохнул Толтека. — Но у вас есть какие-то соображения о причине этого несчастья?