Мир современных медиа

Черных Алла Ивановна

К настоящему времени изучение формирования повестки дня в западной социологии массовых коммуникаций стало довольно популярным. В 1981 г. Маккомс с коллегами опубликовали следующую книгу, на этот раз посвященную президентской кампании в США 1976 г.[Weaver D., Graber D., McCombs M., Eyal C, 1981]. Но чем дальше развивается это направление исследований, тем больше оно отходит от собственно научной парадигмы, дрейфуя в направлении идеологии американизма в трактовке общественно значимых проблем: роль прессы в обществе, пресса и политики, принимающие решения, пресса и избиратели, – вообще «роль массовых коммуникаций в формировании нашей общей судьбы» [Lowery S., DeFleur M. Op. cit P. 288].

Резюмируя, можно сказать, что концепция формирования

повестки дня сыграла двоякую роль в медиа-исследованиях. С одной стороны, она дала возможность сформулировать новую парадигму в медиа-исследованиях, выведя анализ СМИ на теоретический уровень, достигнутый общей социологией и социальной психологией; с другой – она вернула масс-медиа общественную и политическую значимость, которые были фактически отняты у них на предшествующем этапе научного развития, когда возможности общественного воздействия СМИ (соответственно роль и место СМИ в обществе) трактовались как малозначимые. Фактически именно концепция формирования повестки дня привела (во всяком случае, это касается американского контекста) к новому осознанию роли масс-медиа в политике и общественной жизни в целом.

2. Новейшие подходы к производству новостей и их влияние на общество

Характерный для последних 10–15 лет теоретический синкретизм весьма явно проявляется и в этом исследовательском поле, где сосуществуют, дополняя друг друга, как старые, проверенные временем подходы, так и новые. Эта новая фаза исследований аудитории как составной части медиа-процесса на основе теории многообразия практик человеческого существования отражает общую тенденцию в развитии современного обществознания. Применительно к коммуникативистике это понятие приобретало особое значение в рамках изучения сопротивления «доминированию через масс-медиа».

Общая социологическая теория массовой коммуникации, включая исследования производства, создавалась на материале стабильного общества (чаще всего американского), одной из базовых характеристик которого является его высокая структурированность. Не удивительно поэтому, что американские исследователи уделяли особой внимание институтам и структурам (так, в работах представителей социально-организационного подхода редакция выступает в виде хорошо отлаженной фабрики), при этом выявленные закономерности рассматривались (без достаточных на то оснований) как универсальные [Schudson M., 1991].

Хотя эти работы, написанные преимущественно американскими исследователями, носили в основном описательный характер, рассматривая как бы верхний слой процесса, в них, тем не менее, выявлялись важные факторы, влияющие на создание новостей.

Перечислим наиболее важные из них:

• временные и технологические ограничения;

• коллективный характер производства;

• противоречие между регулярным производством новостей и нерегулярным потоком событий.

Преимуществом социально-организационного подхода является метод, позволяющий выявлять неформальные практики, существующие всегда и везде, но особенно широко распространенные в условиях нестабильного общества.

Наряду с социально-организационным подходом значительна роль политэкономического подхода, продолжающего критическую традицию в социологии и идущего от марксизма. Основным недостатком этого подхода является зацикленность именно на экономическом объяснении феноменов массовой коммуникации, т. е. известная узость и забвение других немаловажных факторов, что происходит в силу того, что данный подход изучает скорее не производство, но продукт. Методологически это означает изучение результата, а не процесса; типичным образцом политэкономического подхода является сравнение освещения сходных событий в изданиях, принадлежащих разным экономическим или политическим группам. Так, Е. Герман и Н. Хомский [Herman E. S., Chomsky N., 1994] великолепно продемонстрировали разрыв между действительной ситуацией в Центральной Америке и ее освещением в средствах массовой коммуникации США, однако изучение того, как возник этот разрыв, остается за пределами анализа. Лишь в конце книги, походя, они говорят буквально несколько слов о возможных механизмах формирования данного разрыва. На практике контроль за средствами массовой коммуникации представляет собой сознательное социальное действие, выявление которого крайне важно для понимания специфики их функционирования.

Работы в русле как политэкономического, так и социально-организационного подхода носят нормативный характер, ориентируясь либо на выявление нормативно нежелательных форм контроля (политического или экономического, что характерно для первого подхода), либо на оценку деятельности средств массовой коммуникации и отдельных журналистов в зависимости от их приверженности идеалам свободной прессы и демократии. И хотя ни одна социальная теория не в состоянии стать свободной от норм, этическая привлекательность не может заменить объяснительной функции теории.

Эти два подхода, бывшие на пике исследовательской популярности в 90-е гг., продолжают использоваться до сих пор, несмотря на то что они скорее представляют собой мэйнстрим социологической теории масс-медиа 60–70-х гг. XX в.

Ныне наибольший удельный вес приобрели исследования теории практик, ведущие свое происхождения от теории Пьера Бурдье, опубликовавшего в 1972 г. «Набросок теории практики» [Английский перевод.: Bourdieu P., 1977], и работы Клиффорда Гирца «Интепретация культур» [Geertz C., 1973]. Начиная с 1980-х гг. понятие «практика» становится центральной идеей антропологических исследований, вокруг которого, по мнению Шерри Ортен, начинает выстраиваться теоретический консенсус, акцентирующий свое внимание на практиках человеческого существования, в противовес институтам и структурам [Ortner S., 1984]. Первые антропологические исследования процесса создания медиа-продукции, относящиеся к началу 80-х гг. [см., например, Tuchman G., 1978], стали открытием для социальной науки и породили буквально шквал подобных работ в разных странах. (Интересно, что такое исследование было проведено на основе изучения деятельности редакции газеты «Правда» западным социологом А. Роксборо [Roxburgh A. Pravda: Inside the Soviet News Machine, 1987].) Это означало потерю как марксизмом, так и структурализмом безусловного авторитета, хотя и сохранение ориентированных на них подходов в исследовательском поле.

В то же время оставалось не проясненным до конца само понятие «практика» и то, каким образом возможно ее содержательное исследование. Поэтому сам термин вначале выполнял в научном сообществе скорее символическую функцию, объединяя попытки заменить представления о структурно-функциональной, культурной или экономической детерминанте человеческой деятельности гуманистической картиной социальной реальности, центрированной на активной роли коллективной человеческой деятельности в воспроизводстве и изменении социальной системы.

В социологической теории практика символизировала поиск компромисса между объективизмом системно-структурного подхода и субъективизмом феноменологии и в то же время – попытку предложить третий путь – либо посредством категориального синтеза (теория структурации Энтони Гидденса), либо показом воплощенности социально-классовых структур в самом факторе (концепция габитуса Пьера Бурдье [Giddens A., 1984; Bourdieu P., 1990].

Термин «практика» был принят первоначально в целях достижения определенных методологических компромиссов: использование этого понятия в целях подчеркивания активной роли агента позволяло корректировать различные теоретические модели социальной реальности. Поэтому он выступал как некое дополнение по отношению к традиционным субъект-объектным моделям, через критику которых он обосновывался.