Мир в 2050 году

Эндрюс Джон

Однако его степень будет зависеть от политики конкретных стран и начальной точки развития (точно так же, как это было в Китае). Развивающиеся экономики, которые уже имеют достаточно высокую степень неравенства (как во многих странах Латинской Америки), могут совмещать быстрый рост со снижением неравенства в доходах. Особого внимания в этой связи заслуживает Бразилия. Достаточно долго она оставалась страной с одним из самых высоких уровней неравенства в мире, во многом из-за своего колониального прошлого. Однако в последние годы Бразилии удалось совместить быстрый рост с резким снижением неравенства в распределении доходов. Величина ее коэффициента Джини снизилась с 0,6 в середине 1990-х гг. до 0,54 на сегодня. Во многом это произошло благодаря быстрому росту количества рабочих

мест, инвестициям в образование и политике финансовой поддержки неимущих слоев населения.

В Китае, по всей видимости, произойдет стабилизация или даже улучшение с точки зрения распределения доходов. Быстрое старение его населения приведет к быстрому росту средней зарплаты; нехватка работников – к послаблениям в области внутренней миграции. Переключение экономики на внутреннее потребление приведет к росту доходов бедных слоев населения. Тем временем китайские политики выстроят систему социального страхования, а необходимость повышения собираемости налогов приведет к внедрению системы налогообложения доходов по западному образцу.

Пожалуй, самое важное состоит в том, что быстрый экономический рост в большинстве развивающихся экономик приведет к росту политического давления, направленного на улучшение распределения доходов внутри стран. По мнению Всемирного банка, размер глобального среднего класса – то есть людей со средним доходом на уровне Бразилии и Италии в наши дни – вырастет с 500 млн (7 % мирового населения) до более чем 1,1 млрд (17 %) к 2030 г. А к 2050 г. их количество станет еще выше.

Глобальный средний класс станет не только становым хребтом огромного потребительского рынка, он окажет непропорциональное влияние на экономическую политику развивающихся стран. Исторически рост среднего класса приводил к увеличению государственных расходов на образование. Улучшение образования, в свою очередь, лучший способ снижения неравномерного распределения доходов. Таким образом, при правильной политике и небольшой толике удачи многие развивающиеся экономки способны создать добродетельный цикл между быстрым ростом и справедливым распределением. И если это произойдет, глобальный уровень неравенства резко снизится.

Эпоха нового прогресса?

Происходящее сегодня в развитых экономиках с точки зрения глобального неравенства не так актуально, как события в развивающемся мире. К 2050 г. на богатые страны придется значительно меньшая доля как мирового населения, так и его доходов. Но поскольку развитый мир продолжает оказывать непропорционально высокое влияние на глобальную экономическую политику, то тенденции, связанные с неравенством в таких странах, как США, будут воздействовать не только на саму страну, но и на весь мир в целом. Продолжение расширения разрыва в уровне доходов и уменьшение влияния среднего класса могут легко привести к введению протекционистских мер, способных обрушить все прогнозы.

Расширится ли степень неравенства в богатых странах? Ответ на этот вопрос, как и в случае развивающихся стран, будет зависеть от комбинации политических решений и влияния основополагающих экономических тенденций.

В течение последних трех десятилетий быстрое внедрение технологических инноваций и глобализация (две основные силы, обеспечивающие ускоренные темпы роста развивающихся экономик) привели к расширению неравенства в доходах внутри богатых стран. Рынки труда стали более поляризованными, множество видов работ, существовавших в развитых странах на протяжении XX в., фактически исчезли из-за внедрения новых технологий или переноса производств в развивающиеся страны. Спрос на необходимые новые навыки рос быстрее, чем уровень образования, и обученные работники требовали более высоких зарплат. Это экономическое давление влекло за собой, с одной стороны, сокращение числа мелких предприятий, а с другой – принятие в XX в. законов, благоприятствующих наемным рабочим. Показатель этого: профсоюзы потеряли свое былое влияние практически во всех богатых странах, особенно в Америке, где лишь 6,9 % работников частного сектора являются их членами.

Новые технологии, недостаток профессиональных навыков и ослабевающая коллективная

сила рабочего класса – эти факторы позволяют объяснять, почему бедные люди так и остаются бедными. Однако они не помогают понять, почему так сильно выросла доля доходов, достающихся богатейшей части общества. Видимо, здесь в игру вступают и другие факторы.

Экономисты выдвигают сразу несколько теорий. Первая заключается в том, что глобальный, огромный рынок сегодня позволяет лучшим игрокам в своей профессии – актерам, руководителям компаний или юристам – в максимальной степени проявить свои таланты. Такая точка зрения сформировала отношение в стиле «победителю достается все», способствующее разрыву между «первым игроком» и другими представителями той же профессии. Другая теория базируется на том, что порождал неравенство непропорциональный рост финансовых услуг в последние три десятилетия, так как именно в этой отрасли работает значительная доля людей с максимальным доходом. По мере расширения неравенства в доходах правительство стало уделять меньше внимания их перераспределению. Были отменены карательные налоговые ставки. Хотя в богатых странах и пытаются сгладить различия с помощью налоговой системы, мер по оптимизации расходов, их влияние куда слабее, чем раньше.

В течение будущих десятилетий эти тенденции, по всей видимости, станут развиваться по-разному. Непропорциональное влияние финансовой отрасли снизится, теперь ей приходится действовать в условиях более жесткого законодательства. Однако другие экономические силы – широкий глобальный рынок, продолжающиеся быстрые технологические изменения – продолжат благоприятствовать образованным и умелым работникам. Иными словами, степень неравенства в будущем станет зависеть от того, смогут ли люди улучшить свои профессиональные навыки так быстро, как этого требует экономика. Это же, в свою очередь, зависит от образования. Страны, больше инвестирующие в образование, вряд ли столкнутся с ростом неравенства.

Основная зона неуверенности и неопределенности – решения правительств, связанные с перераспределением доходов. На протяжении последней четверти века они в целом соответствовали рыночным тенденциям. Однако по мере расширения неравенства государственная политика стала менее прогрессивной. Не исключено, что подобная ситуация сохранится и впредь, особенно если принять во внимание, что состоятельная элита имеет непропорционально высокое политическое влияние. Тем не менее такое развитие событий кажется мне маловероятным по достаточно простым причинам, связанным с бюджетной арифметикой.

Большинство богатых стран имеют значительные государственные долги и несут серьезные расходы, связанные со стареющим населением. Решение проблемы государственных финансов представляет собой комбинацию повышения налоговых поступлений и перестройки системы пенсионного обеспечения и здравоохранения. Два очевидных пути для этого – повышение налогов на доходы богатых и одновременное тестирование новых механизмов обеспечения социальных услуг. Эти шаги позволяют правительствам обрести желанную финансовую сбалансированность и сузить степень неравенства в доходах. Плохо продуманные карательные налоговые ставки нанесут лишь вред. Однако хорошо продуманные шаги (например, снижение количества налоговых льгот, а не повышение ставок), наоборот, могут привести к повышению эффективности экономики. Иными словами, богатые страны, так же как и развивающиеся, вполне могли бы предпринять политические шаги, улучшающие как их экономические перспективы, так и ситуацию с распределением доходов.

Нынешняя степень внимания к вопросу неравенства (как в развитых, так и в развивающихся странах) предполагает, что государственная политика начнет в первую очередь борьбу с наиболее вопиющими проявлениями неравенства. Однако реализация такой политики может быть либо грубой (то есть мешать росту экономки), либо тонкой (и увеличивать эффективность экономических процессов). Если нам повезет, то будущие годы станут для нас «эхом» реформ начала XX в., но на сей раз проводимых в глобальном масштабе наряду с одновременной попыткой бедных стран догнать богатые. Это и окажется тем «великим выравниванием», которого мы все ждем с большим нетерпением.