Мир в латах (сборник)
Шрифт:
От озера потянул прохладный ветерок, унося прочь остатки видений вместе с туманом и ароматом цветов. Элия глубоко вздохнула и открыла глаза.
Далеко за лесом, должно быть на одной из городских башен, вновь затрубил рожок, и его нежный мелодичный голос осторожно пробрался к ним через заросли.
Ночь грез кончилась, пора было возвращаться. Но, прежде чем уйти, Элия подошла к самому берегу озера и заглянула в его прозрачную глубину.
— Что ты там ищешь?
— Иногда отец деревьев на прощанье показывает людям их судьбу. Подойди. Может быть, мы вместе что-нибудь увидим?
Но в озере не было
— Это остатки дурмана. В цветах дерева есть какой-то наркотик. Сейчас опьянение проходит, и сознание рождает эти искаженные, причудливые образы, не надо их бояться. Пойдем.
Элия послушно уступила его просьбе. Рассвет уже окрасил верхушки деревьев. Лес затихал после бурной ночной жизни. Они медленно, задумчиво шли по тропинке, каждый погруженный в свои мысли. Вдруг Элия сказала:
— По-моему, в озере мы видели Каро. Предводителя летунов. Того самого, которого ты ранил. Неужели нас ждет такая жестокая судьба?
Он успокаивал ее снова и снова, объясняя дурманящее действие цветов, и лишь сам себе ничего не мог объяснить. Лишь сам себя не мог успокоить. Потому что вдруг понял: не может быть двух абсолютно одинаковых видений, и, следовательно, там было все что угодно, кроме дурмана…
Глава 4
Весь род Кфилонга с головой ушел в приготовление свадьбы Романа и Элии, назначенной через неделю после больших осенних торгов.
Свадьбы россов всегда назначались после этого осеннего праздника, и Роману, несмотря на все его нетерпение, снова пришлось ждать. Впрочем, за хлопотами неделя должна была пролететь быстро.
Огорчал лишь запрет видеться с невестой, но в чужой монастырь со своими законами не ходят.
Больше никто не сторонился его на улицах города, не отворачивался, не называл чужаком. Теперь он мог зайти в любой дом и везде, кроме дома Кфилонга, считался самым желанным гостем.
“Жених приносит в наши дома счастье”, — так говорили эти люди, стоило ему переступить порог.
Кфилонг, понимая, как огорчает молодого человека новая отсрочка со свадьбой, старался не оставлять его одного, ввести за эти дни в разнообразную общественную жизнь города, сделать из него полноправного члена общины. Они виделись почти каждый день. Кфилонг рассказывал множество любопытных историй об окружавших их племенах, о различных этапах в жизни Ангры, о взаимоотношениях россов с другими народами.
В один из таких вечеров Кфилонг завел разговор о предстоящем дне “великого торга”.
— Не удивляет тебя его название? — спросил он Романа. — Когда-то день торгов действительно был великим днем. На Ангру в те далекие времена приходили существа из отдаленных миров, им для этого не нужно было кораблей. Но мало что сохранилось в памяти о тех днях. Внутри башни стражей существа из разных миров обменивали плоды своего труда, умения или разума. Теперь все изменилось. Осталась
Все это не имеет никакой цены, и все же каждый раз племена из дальних поселений приносят на ярмарку бесполезный хлам, надеясь на него выменять семена или сок арии, ядовитого растения, промысел которого сопряжен со смертельной опасностью.
Роман слушал Кфилонга не очень внимательно. В последние дни он все чаще ловил себя на мысли, что тревога Элии по поводу предсказания, сделанного у озера, может быть не такой уж беспочвенной.
Следовало подумать о том, как обезопасить себя и ее от летунгов. Оружие россов не казалось ему для этого достаточно надежным, и потому он спросил Кфилонга:
— Ты говоришь, на этих торгах бывают разные народы?
— Да, это так.
— И они приносят детали старых механизмов?
— И это правда.
— Я хотел бы участвовать в торгах. Когда они начнутся?
— Через пять дней. Неужели ты забыл?
— У меня здесь нет ничего ценного для обмена, ничего такого, что принадлежало бы лично мне…
— Вот теперь ты заговорил как настоящий мужчина! Перед свадьбой стоит подумать о благополучии будущей семьи. Я одолжу тебе любые товары для обмена. У меня их много. Разумный человек может выменять во время торгов хороший инструмент, посуду для приема гостей, украшенную старинными мастерами, подарки невесте, да мало ли что подвернется! Каждый хочет испытать свою судьбу на торге! Там бывает такое!.. Бакон на прошлых торгах выменял у головачей странную игрушку. Не то шар, не то кубик. Ее отдельные части можно было вертеть во все стороны. Головачи сказали, что если ему удастся построить из этой кучи мусора знакомую вещь, — он ее получит. Головачи никогда не обманывают, это знает каждый, они просто не говорят всей правды. Поэтому Бакон очень старался…
Кфилонг молчал с минуту, разглядывая полупустой бочонок. Прежде чем он зачерпнул новый ковш, Роман спросил:
— Так что же случилось с Баконом?
— А ничего, — Кфилонг махнул рукой. — Он собрал себе игрушечный гроб. Получил его в натуре и через два дня умер.
— Веселые игрушки продаются на вашей ярмарке… Придется все же в ней участвовать. Мне может понадобиться настоящее оружие…
— Я об этом позабочусь! Можешь на меня положиться.
Не обращая внимания на слова Кфилонга, Роман встал и прошел в кладовую, где беспорядочной грудой валялись его вещи, те самые, в которых он явился в этот город.
Сейчас на нем красовался расшитый серебром кафтан горожанина россов, но где-то в карманах старой куртки завалялась тряпица с несколькими кристаллами мерлита, добытыми на каторжных рудниках Гридоса. Последнюю добычу перед побегом он так и не успел сдать и сейчас не знал, сохранились кристаллы или были потеряны по дороге. Но рука нащупала несколько твердых, ребристых крупинок, завернутых в тряпку. И на его ладонь легли льдистые огоньки неизвестного минерала, стоившего на Гридосе не одну человеческую жизнь… Имеют ли они цену в этом мире?