Мир в латах (сборник)
Шрифт:
Медленно он двинулся вперед, почти насильно переставляя лапы. Тело не желало подчиняться, оно не хотело идти в раскаленный ад. Земля была еще слишком горяча и прожигала толстые подошвы его ног. Но эта боль казалась слишком слабой по сравнению с той, что жила в нем с момента взрыва. Легким не хватало воздуха. Мучительный кашель то и дело сбивал леврана с ритма, заставляя смотреть по сторонам. Он понимал, что этого делать нельзя. Если он хочет дойти до цели, нужно сосредоточиться только на этом. Не замечать, не видеть ничего вокруг, постараться даже не чувствовать,
Сейчас его главным проклятием стала обостренная способность ощущать чужую боль. Напрасно он надеется, что удастся выдержать. Это безнадежно. Ему давно следовало повернуть обратно и бежать прочь из зоны смерти туда, где остались живая вода, листья растений, воздух.
Он все еще двигался. Он и сам не знал, почему это так, откуда берутся силы. Даже если ему удастся совершить невозможное и вопреки всему добраться до цели, это ничего не изменит, он даже не знает, что именно нужно сделать, он даже не знает, куда бежит. Это самоубийство. Глупое, бессмысленное самоубийство.
Радиация достигла такой степени, когда начинает светиться воздух, соприкасаясь с насыщенной смертью почвой. Такой концентрации не может выдержать ни одно живое существо…
Он все еще бежал на запад. Температура постепенно повышалась. Зато раскаленные остатки смертоносной атмосферы были здесь кристально прозрачны. Пыль и дым ударная волна унесла далеко назад.
Он был уже близок к эпицентру взрыва и не понимал, почему до сих пор не лопнули его легкие, не разорвалось сердце, кто и для чего наделил его такой несказанной силой — переносить мучения и двигаться только к намеченной цели.
Наконец эпицентр взрыва остался у леврана за спиной. Он двигался теперь по дну западного ущелья. Его стены оплавились, однако самые страшные — световой и радиационный удары прошли здесь по верху, не добравшись до дна ущелья. Тут осталось даже немного воздуха. Не такого чистого, как ему бы хотелось, но все же пригодного для дыхания.
Боль стала настолько привычной, что уже не мешала думать. В какой-то мере он подчинил ее своей воле, Левран думал о том, что сделает с теми, кто нанес планете такую жестокую рану, это помогало ему продвигаться вперед, но ненадолго — ненависть плохой помощник.
Внутренним зрением, легко проникающим сквозь багровые тучи, заполнившие небо Ангры, он видел светлые звездочки кораблей, удаляющихся от планеты, их было четырнадцать. Четырнадцать звездочек, пришедших из далекого далека, оттуда, где была его человеческая родина. Левран тяжело вздохнул и мысленно спросил Кленова: “Уходишь?” — “Ухожу, друг. Ничего у нас не вышло, ты уж прости…” — “Да ладно. Я попробую сам. Уже немного осталось, может быть, мне удастся до них добраться…”
Он вынул талисман архов. Лучик удлинился, стал ярче и по-прежнему показывал на запад.
От талисмана по лапе и дальше по его измученному телу разлилась приятная прохлада. Что-то в нем происходило. Рвались какие-то связи. Клетки изменялись, мутировали под радиоактивным ливнем с огромной скоростью. После превращения его тело стало удивительно пластичным, оно легко приспосабливалось
Поворот, еще поворот. Ущелье кончилось. Прямо перед ним снизу доверху путь закрывала скала.
Он достал талисман. Звездочка стала еще ярче, луч удлинился, но теперь он неуверенно качался из стороны в сторону, словно не знал, какое направление выбрать. Так ведет себя стрелка компаса на полюсе, когда цель достигнута и дальше идти некуда. Он был в центре зоны, перед ним возвышалась скала. Взобраться на нее раньше не составляло труда. Теперь же он с трудом управлял своим полусожженным телом. Одолел и эту преграду.
Он стоял на вершине утеса. Вокруг простирались безжизненные смертоносные поля. Здесь не осталось ничего, кроме ущелья и этого одинокого утеса. Стрелка талисмана указывала теперь вниз, туда, откуда он только что пришел. Если проход существовал, он был внизу, на дне ущелья.
Убираться с вершины нужно было немедленно, здесь радиация усилилась. У него уже кружилась голова, с минуты на минуту он мог потерять сознание.
Медленно, то и дело соскальзывая с оплавленной поверхности скалы, он пополз вниз. Последний десяток метров, сорвавшись, он преодолел в беспорядочном падении.
Несколько минут он лежал неподвижно, собираясь с силами. И не зная, что делать дальше. Похоже, он проиграл. Прохода в долину ему не найти.
Он сделал все, что мог. Все, что было в его силах. Сквозь скалу ему не пройти — снова повторил он эту фразу, прислушался к ней и, шатаясь, поднялся на ноги.
Если бы он был только левраном, наверно, это было бы именно так. Но раньше, когда он был человеком, однажды ему удалось пройти сквозь скалу… Правда, там была другая скала, соединенная со звездными путями, ведущими к другим мирам, тысячами невидимых нитей… Все же он подошел к скале, закрывавшей выход из ущелья, и внимательно осмотрел ее поверхность.
Она была серой. Чудовищные звездные температуры, свирепствовавшие здесь несколько часов назад, не оставили на ней ни малейшего следа. Если прижаться к камню обожженным телом, можно ощутить прохладу и легкую вибрацию…
Это была не простая скала. В ее левом нижнем углу что-то едва заметно блестело… Он подошел ближе, разгреб обвалившиеся сверху комья оплавленной спекшейся земли и увидел оттиск. Четкий круглый след, вдавленный в поверхность камня. Он был не больше ладони. Казалось, кто-то приложил к скале печать или, например, талисман…