Мир вашему миру
Шрифт:
Соллеры по обменному курсу местного черного рынка. Кредит на предъявителя. Грабят терпимо.
Тратить есть где. Девочки-мальчики по вызову. Любые метагалактические наркотики, спиртное, табаки инопланетные.
Левантийцы стараются. Жандармы на них сквозь пальцы смотрят…
Как только я присмотрелся к обстановке, мне сюда приличный кластер 240-процессорный доставили из Теллуса. Кухню расширили за счет соседней подсобки.
Правда, планировку здания и коммуникаций я в мозгах суперинтенданта сам поменял. У него не программы, а дыра на дыре со
Тут, Лайв, бардак страшенный. Пой, свисти… Никому ни до чего нет дела. Оно тебе на первый взгляд. По сути же система башен бесперебойно работает в режиме закольцованной самоорганизации и замкнутого воспроизводства.
И это замечательно! Никому ни до кого нет дела. Назови его хотя бы тотальной асоциализацией.
По сути мы живем здесь, Лайв, в невидимых другим алмазных чертогах. Снаружи выше облаков тоскливый параллелепипед титанобетона незаметных пастельных тонов. Под ним же скрывается искрящаяся алмазами изящная золотая башня из слоновой кости и эбенового дерева.
Писатели-этерналисты, композиторы, пишущие для себя и друзей ментомузыку [58] , интрохудожники-виртуалисты, драматурги-монотеатралы, нравственные солипсисты-мыслители, самодостаточные эстетисты, жрецы и жрицы чистого беспредметного искусства духовно спасаются здесь, в жилых башнях-гетто, словно в древнем храме всех богов от нашествия кровожадных варваров, злобно потрясающих оружием. Они бегут сюда от вашей до зубов вооруженной проклятой жизни, которую вы называете цивилизованной…
58
Meнтoмузыка — пcихoдeлический aудиoнaркoтик.
Лайв Локин дал другу выговориться. Пусть его, если на душе наболело. Сговорчивее впоследствии будет, когда прикинет, что скоро с ним может произойти горе горькое и того хуже, чем раньше.
Два года тому назад тот угодил под суд за незаконный взлом лицензированного программного обеспечения. Все бы ничего, оно дело житейское, от сумы до тюрьмы — один шаг.
Однако же адвокаты дистрибуторских компаний жаждали крови и плоти Нельса Ревела. Сумасшедшая сумма административного штрафа и судебных издержек, грозившие злостному хакеру Ревелу, им показалась недостаточной.
Кровопийцы-юристы настойчиво требовали уголовно наказать преступника промыванием мозгов и 25-летним запретом на доступ к компьютерным терминалам. Мотивировали они обвинение ущербом, который-де нанесли вредоносные коды, экскавейнджеры [59] — инструменты проникновения с открытой метагалактической лицензией, разработанные Нельсоном Ревеланти. Дескать, его незаконные программы затруднили и едва не затормозили технологическое развитие геонской цивилизации, заставив производителей программного обеспечения войти в баснословные непроизводительные расходы на безопасность.
59
Экскавейнджер — хaкeрcкий инструмент.
Тогда Нельс, криминально и технологически не считавший себя нарушителем общечеловеческих законов, встал на вероятностном перепутье. Не витязь древний, но весьма похоже на старый сюжет с каменными надписями-опциями. Думай богатырь, пока не поздно, и гражданское дело не стало уголовным.
Помимо пожизненного спасения в башне бесправных ренегаторов на Геоне проще всего гражданскому правонарушителю записаться каким-нибудь техник-рекрутом в спейсмобильные войска космического дислоцирования. Жаль, спасаться в армии являлось делом невозможным для Нельса, идейно и физиологически.
Боевой гормональный контроль и демисекс его организм начисто отказывался принимать по метаболическим причинам, современной медицине неизвестным. Урод и калека, не иначе.
Тогда как по идейным соображениям дефективный Ревел, конечно, мог эмигрировать куда-нибудь на планету с подходящей гравитацией, где на удивление физически слабый программер не чувствовал бы себя мыльным пузырем в неприятном ожидании, когда его проткнут.
К несчастью, покидать, пускай временно, родную планету, Локин знал по себе, прирожденному геонику неимоверно тяжело.
Видать, гравитация от себя не отпускает. Не говоря уж о том, чтобы уехать отсюда навсегда.
Третья опция — уходить в экопартизаны Австразии — тоже отпадала. Экологистов Ревел терпеть не может, хотя у него с ними давние связи. К материальной природе равнодушен, предпочитая ей идеальное пространство-время в духовной виртуальности. За исключением, как известно, того момента, когда душа программера требовала выпить, закусить и, вообще, вкусно покушать…
— Как думаешь, Лайв, не пора ли нам подкрепиться? Кого там баснями в древности кормили, не помнишь?
— Соловья заморского. Его и сейчас много кормить не надо. Их в декоративных целях разводят на Пангее. Маленькая такая птичка, желтенькая. Террагенетический аллохтон. По классификации — воробей канарейский, в просторечии — канарейка. В клетке прыгает, свистит, чирикает, клювиком щелкает.
— Наверное, с голодухи, как мы с тобой. Давай-ка, брат ты мой, за рождественскую индейку приниматься. Думаю, дошла птица до кондиции, истомилась с пылу, с жару, вкусным соком пропиталась, прозрачным жирком истекает…
Под индейку у друзей хорошо пошел выдержанный медиафриканский совиньон и прочувственный монолог Нельсона Ревеланти о преимуществах творческой монастырской жизни, когда ты есть, и тебя нет для сумасшедшей действительности, накрепко отгороженной от обитателей жилых башен-гетто.
— …Боюсь я у вас внизу, в городе. Каждую секунду ждешь, когда тебя поджарят лазером, заморозят айсганом, сделают из тебя рубленый фарш гранатой-хризантемой. Или по малой мере продырявят из-под мышки пневмопистолетом, оглоушат нейростаннером в рукаве, проткнут кинжалом, флекс-стилетом из шва на юбке…