Мир желаний. Книга 1
Шрифт:
– Девяносто семь, Макс! – крикнул Невезучий Гэри и побил двух моих тузов девяткой и семёркой.
– Девяносто восемь! – дедушка цыкнул зубом и побил карты Невезучего Гэри.
После этого они отобрали у меня ключ, открыли сундук и съели весь манойский сыр.
***
Около полудня меня разбудило хлопанье крыльев.
«Наверное, местные стервятники слетелись поживиться» – подумал я, схватил камень и быстро перекатился, открывая глаза.
Это был попугай Деррика. Он, нахохлившись, сидел на камне и с опаской смотрел
Мы с попугаем кое-как растолкали Деррика и втроём побрели по берегу в сторону Мозамбуни.
Спотыкаясь о камни, мы добрались до рыбацкой гавани, в которой теснились у каменного пирса десятки деревянных лодок. Узкая тропинка поднималась по крутому обрыву. По этой тропинке рыбаки таскали свежий улов на рынок Мозамбуни.
Ветер донёс до меня знакомый противный запах. Я обернулся и принюхался. Вода в гавани слабо, но явственно пахла манойским сыром.
Мозамбуни оказался городом белых стен и красных черепичных крыш. Дома стояли вплотную друг к другу, узкие кривые улочки сплетались в невероятный лабиринт. Из крошечных пекарен и кофеен на первых этажах доносились умопомрачительные запахи молотого кофе и свежего хлеба.
Я жадно сглотнул слюну. Жрать хотелось неимоверно.
Прямо над нашими головами распахнулось окно. Визгливый женский голос закричал:
– Ах ты, гадина! Крутится перед зеркалом, в чём мать родила! Хоть бы ставни прикрыла! Глядите, люди добрые, как эта оторва своими сиськами чужих мужей соблазняет!
Второй голос, ленивый и томный, ответил:
– Очень мне нужен твой заморыш! Он и может-то, наверное, только раз в год по обещанию. Мои сиськи – кому хочу, тому и показываю. А ты, если за мужа опасаешься – сама ставни прикрой!
Моя голова сама собой повернулась ко второму окну. Магия, не иначе!
Сиськи, действительно, были классные! Крепкие, с небольшими, задорно торчащими сосками. Их обладательница смерила меня взглядом, тряхнула копной чёрных кудряшек и подмигнула:
– Что, красавчик, нравится? Будут время и деньги – заходи. Поболтаем, кофе выпьем!
Затем женщина захлопнула ставни, не обращая внимания на истошный визг соседки.
– Что будем делать? – спросил меня Деррик, печально глядя на закрытое окно.
– Пойдём на рынок, – решительно ответил я, – еды раздобудем.
На рынке было не протолкнуться. Под тряпичными навесами наперебой голосили торговцы, расхваливая свой товар.
Продавец одежды окинул нас с Дерриком быстрым внимательным взглядом и отвернулся, продолжая протяжно выкрикивать:
– Лучшие штаны в городе! Всего два седи! Лучшие штаны в городе!
Встреча с легкомысленной незнакомкой в окне подействовала на меня как-то странно. Мне словно передалось её весёлое, бесшабашное настроение. В конце- то концов, я на бонусном уровне, или где? Какого хрена этот торгаш воротит от меня свою физиономию? Через час будет мне штаны в примерочную носить!
– Идём, Деррик!
Я схватил ошарашенного пирата за рукав и поволок его в самую гущу рынка.
– Эй, народ! – завопил
Я вытолкнул Деррика в центр мгновенно образовавшегося круга.
– Вот пират, который проплыл полсотни морей, участвовал в сотне сражений и вышел из них победителем! При абордаже испанского галеона он своими зубами загрыз девятерых!
Деррик оскалился и зарычал. Толпа отпрянула назад. А я продолжал голосить:
– Его попугай говорит на пятнадцати языках и ругается на тридцати! Вот послушайте!
Я схватил с ближайшего лотка мелкую рыбёшку и показал её попугаю, а потом сделал вид, что сам хочу проглотить.
– Дур-рак! – закричал попугай, хлопая крыльями. – Кар-рамба!
В толпе раздался хохот. Не теряя времени, я метнулся к продавцу посуды и схватил самую большую кастрюлю.
– А теперь – лихой пиратский танец! Деррик, жги!
Я изо всех сил заколотил по кастрюле, словно по барабану. Деррик схватил за руку какую-то высокую девицу и запрыгал с ней по площади. Над ними, не умолкая, кружил попугай.
– Кар-рамба! Сомбр-реро! Пор-рт-Ар-ртур-р!
Неистово колотя в кастрюлю, я побежал по кругу.
– Три дня мы пили – корабль потопили!
Два дня не жрали – от акул удирали!
До вас добрались – ни с чем остались!
Веселись, народ! Пляши, хохочи, отводи душу!
Лысый пьянчужка в длинной белой рубахе вывалился мне чуть ли не под ноги, но устоял и пошёл в пляс. Народ загибался от хохота, на мостовую летели монеты. Пьянчужка упал на колени и принялся торопливо их подбирать. Я оседлал пьяницу и стал лупить его пятками в бока.
– Вот так объезжают диких козлиц! Веселись народ, не жалей животов!
Монеты сыпались градом.
Денег хватило и на штаны, и на еду, и на выпивку. Пьянчужка увязался с нами, а Деррик прихватил с собой девицу. Рядом с рынком мы отыскали кабачок, из приоткрытой двери которого доносились умопомрачительные запахи. Хотя для нас с Дерриком после суточной голодовки даже свиное пойло пахло бы соблазнительно.
Я уже взялся за ручку двери, как вдруг увидел принцессу.
Одета она была во что-то нежно-зелёное и плыла над грязной мостовой, словно весенний листок на ветру. В тёмно-русых волосах сверкал тонкий золотой обруч. За принцессой, дробя каблуками гранит, вышагивали два плечистых амбала в золочёных кольчугах.
Зеваки расступались перед ними. Мужчины почтительно кланялись, а женщины приседали и шушукались.
Огромные зелёные глазищи взглянули на меня так кротко, что сердце моё лопнуло пополам. Только дверная ручка, за которую я уцепился, не дала мне рухнуть к её ногам.
– Деррик! – прохрипел я. – Кто это?
– Внучка короля Мозамбуни, принцесса Насти, – ответил вместо Деррика пьянчужка. Карманы его рубахи оттопыривались от монет.
Точно принцесса! Да ещё и Насти! Судьба, не иначе.