Миражи "Осейри"
Шрифт:
– Я думаю, это хрономираж, - ответила Олеся, и Тоня поняла, что последний вопрос задала вслух.
– Слышала, что на Ладоге иногда бывает, но не думала, что сама такое увижу.
– Я тоже... Блин, мне это совсем не нравится. Без транспорта, без связи, в тумане. Да еще и эти миражи или что это еще...
*
Выйдя покурить на парадное крыльцо гостиницы, Наум попытался хоть что-то различить за туманной завесой, но видимость по-прежнему была нулевой. "Похоже, сегодня отсюда не выбраться", -
– Вечно у этого долбаного МТС то сбои, то перебои, - проворчал адвокат.
Оставив Тригорина и Березина корпеть над отчетом о первичной проверке фундамента, Наум направился к берегу. Чувствовал он себя совершенно разбитым, словно не выспался; даже после шести порций эспрессо ясность мышления не вернулась и ощутимо клонило в сон. Зато голова трещала от боли, а в желудке пекло, словно от гастрита в студенческие годы... "И что это со мной? Никогда раньше не страдал метеозависимостью!" - как и всякий мужчина старше сорока лет, Гершвин настороженно относился к любому недомоганию, боясь, что оно может быть предвестником серьезной болезни...
Побродив без цели по аллеям, Наум спустился на пляж и тоскливо посмотрел на сложенные под брезентовым навесом лежаки и шезлонги. "Если бы не такая дрянная погода, можно было бы искупаться. А в такой шторм лезть в воду неохота... А жаль. Может, холодная вода взбодрила бы лучше, чем кофе!".
Посмотрев на воду у берега, Наум забыл даже выругаться.
Озеро тускло поблескивало льдом; туман над пляжем поредел, и адвокат ошарашенно протирал глаза: "Это сон. Этого не может быть, чтобы в июле вот так в одночасье замерзла вода!".
Наум готов был поклясться, что еще спускаясь на берег, он слышал рев и рокот волн. "Значит, лед образовался, пока я пересекал пляж? И при этом совершенно не холодно, хотя я в одном костюме! И как тихо. Собственное дыхание громким кажется..."
Словно в ответ Гершвину из-за скальной гряды раздался шум мотора. И из-за хребта показалась машина, полуторатонный грузовик с деревянными бортами. В кузове теснились люди, почему-то одетые по-зимнему. "Секундочку! Откуда здесь машина? Как она попала на остров? Парома с автопалубой тут еще нет. Не с луны же она свалилась!"
– Не знал, что Антонина придумала такой креативный ход, - воскликнул Михаил, спускаясь на берег.
– Кит утверждает, что это "полуторка" времен блокады!
– На таких машинах эвакуировали ленинградцев через Дорогу жизни, - пояснил Никита, следуя за ним.
– И заметьте: на новодел, стилизованный под старину, она не похожа!
Увлекшись, Никита так махнул рукой, что чуть не вышиб у Тригорина из рук стаканчик кофе.
– Эй! Осторожно!
– Михаил сокрушенно посмотрел на свежее пятно на белой рубашке.
– Странно, что они никак на нас не реагируют, - покачал головой Гершвин, - неизвестно, как оказались на острове и словно не видят нас!
За первой машиной появилась вторая, тоже заполненная пассажирами. Натужно поскрипывая и переваливаясь, грузовики осторожно выехали на лед...
Целая колонна "полуторок" тянулась со стороны М.; они проезжали мимо адвокатов, и ни водители, ни пассажиры словно не видели Наума, Михаила и Никиту.
Когда на лед въезжала последняя машина, в небе раздался противный завывающий звук. Из-за туч вынырнул и перешел на бреющий полет черный самолет, словно сошедший с экрана военной кинохроники. Когда он снизился, стала отчетливо видна свастика на крыльях. Гершвин пожалел, что не взял пистолета. Этот символ приводил его в бешенство; на генетическом уровне Наум ненавидел все, что напоминало об арийской расовой политике и антисемитизме Германии в 40-е годы...
Самолет догонял колонну; машины отчаянно газовали, пытаясь уйти из-под огня, который не замедлил открыть пилот черного самолета...
Длинные очереди прицельно били по машинам, по льду, по колесам, по берегу, выбивая фонтанчики земли и песка... Странным образом ни одна пуля не задела адвокатов, хотя лупили прямо вокруг них.
– Мы для него неуязвимы, - догадался Никита, - по-моему, он даже не видит нас. Как будто мы находимся в ином измерении...
– Как будто мы смотрим на экране в 5D то, что было здесь 70 с лишним лет назад!
– осенило Гершвина.
– Хрономираж!
– воскликнул Тригорин. Прямо перед ним очередь ударила в навес, закрывающий пляжный инвентарь. Но туго натянутый брезент остался невредим.
– Вы видели?!
– Видим, - отозвался Никита.
– И в самом деле, мы видим то, что происходило здесь той зимой, на Дороге жизни. И пилот "мессера" не может причинить нам вред потому, что мы находимся в разных отрезках времени...
– И если мы все втроем это видим - значит, это не глюк, - в голосе Гершвина недоумение мешалось с гневом. "Мессер" снизился, и адвокаты увидели пилота, загоняющего машины под лед. Молодой красивый блондин откровенно забавлялся; губы кривились в усмешке. Парень был похож на азартного геймера, увлекшегося какими-нибудь "Танками" или "Контр-Страйк". Адвоката неприятно кольнуло это сравнение. Всегда при виде подростков, вопящих от восторга при победе в какой-нибудь стрелялке или боевой стратегии его передергивало. Теперь он понимал, почему. Уж очень они напоминали этого смазливого молодчика, азартно лупившего прицельными очередями по машинам на льду. "И, наверное, если этот ж...дыр хоть одну машину потопит, точно так же завопит от радости!" - с ненавистью подумал Гершвин, напряженно следя за колонной.
– Еще один!
– воскликнул Никита.
Самолет с красными звездами закружился над островом, заходя то сбоку, то с хвоста, не давая "мессеру" продолжать обстрел, оттесняя его от колонны. Он тоже снизился, пролетая над берегом, и адвокаты увидели пилота. Такой же молодой парень, в шлеме с красной звездой и круглых очках, он сурово сжимал губы, полный решимости остановить жестокую игру блондина в "мессере".
– Ну давай, братишка, - пробормотал Наум, - не подкачай, всыпь ему как следует!