Мирные действия
Шрифт:
Уже когда Айвен спускался вниз по ступенькам крыльца, его озарило, что Майлз его снова сделал. Он получил в точности то, что хотел, и Айвен не очень понимал, как. У Айвена не было даже мысли о том, чтобы взять назад своё слово Форпатрила. Даже подобное предположение можно счесть оскорблением, если посмотреть на него под определённым углом. Он расстроенно нахмурился.
Это так несправедливо. Будь эта женщина столь прекрасна, она заслужила человека, который бы постарался для неё. И если нужно проверить чувства вдовы к Майлзу, лучше сделать это раньше, чем позже. У Майлза нет никакого чувства меры, ограничения… самосохранения. Каким cокрушительным стал бы для него её отказ! Не пришлось бы снова прибегать к лечению ванной со льдом… В следующий раз я продержу
Для него почти общественный долг – показать все альтернативы этой вдове, пока Майлз не перевернул целиком её взгляды, как он это делал с каждым. Но… Майлз вырвал у Айвена его слово, низким и хитрым образом. Хотя ведь кузен фактически заставил его, а клятва под принуждением – вообще не клятва.
Обходной путь решения этой дилеммы пришёл к Айвену на ходу; губы сложились в трубочку во внезапном свисте. Схема получилась почти… майлзовская. Космическое правосудие – приготовить коротышке его собственное блюдо. Когда Пим закрыл за ним входную дверь, Айвен вновь улыбался.
Глава 2
Карин Куделка нетерпеливо ёрзала на сидении у окна орбитального челнока и прижимала нос к иллюминатору. Пока что она могла видеть только пересадочную станцию на фоне звёзд. Через несколько бесконечных минут, как обычно, рывок и металлический лязг оповестили, что произошла расстыковка, и челнок отчалил от станции. Волнующая цветная радуга барраярского терминатора проскользнула мимо её взгляда, и челнок начал спуск. Западные три четверти Северного Континента всё ещё пылали в полуденном солнце. Она могла видеть моря. Снова домой, после почти целого года. Карин снова устроилась на сидении, и задумалась о своих неоднозначных чувствах.
Жаль, что Марк сейчас не с ней: они могли бы сравнить свои впечатления. И как только людям вроде Майлза, раз пятьдесят бывавшего на других мирах, удаётся выносить такое рассогласование ощущений? Он проучился год на Колонии Бета, когда был ещё моложе, чем она сейчас. Она поняла, что теперь у неё к нему есть гораздо больше вопросов – если бы она только могла набраться решимости их задать.
А Майлз Форкосиган теперь настоящий Имперский Аудитор. Трудно представить его одним из этих непреклонных стариков. При этой новости Марк немало поупражнялся в действующем на нервы остроумии, прежде чем отослал по сжатому лучу своё поздравление брату, но тогда у Марка был по отношению к Майлзу Пунктик. Пунктик – не общепринятый психологический термин, как объяснила ей, подмигнув, его терапевт, но едва ли с помощью другого термина можно достаточно полно и гибко описать целиком этот… пунктик.
Её рука скользнула по одежде, одёргивая рубашку и разглаживая брюки. Эклектичная комбинация одежды – брюки комаррского стиля, барраярский жакет и эскобарская рубашка из синтетического шёлка – вряд ли потрясёт её родных. Она оттянула пальцами пепельно-русый локон и скосила на него глаза. Волосы отросли почти до прежней длины, и причёска почти такая же, как раньше. Да, все важные изменения у неё внутри и касаются только её самой; она могла бы продемонстрировать их, когда захочет, или скрыть, когда это покажется ей правильным и безопасным. Безопасным? – переспросила она себя со смущением. Она позволила себе заразиться паранойей Марка. Однако…
Неохотно, нахмурясь, она вытащила бетанские серьги из ушей и затолкала в карман жакета. Мама достаточно имела дело с графиней Корделией; она вполне могла бы расшифровать их бетанский смысл. Эта вещичка была символом, говорящим: Да, я взрослая, я согласна на интимные отношения и контрацептивно защищена, но сейчас я состою в исключительных (моногамных) отношениях, так что, пожалуйста, не смущайте себя и меня, спрашивая об этом. Вот что зашифровано в нескольких завитках металла, и у бетанцев существовало вдесятеро больше стилей подобных украшений для других нюансов, нежели она выразила в этой паре серёжек. Контрацептивный имплантат и серьги могли теперь храниться в тайне, они никого не касались, кроме неё самой.
Карин немного думала о сравнении бетанских серёг с аналогичными социальными знаками в других культурах: обручальные кольца, некоторые стили одежды, шляп, закрывающих лицо вуалей, волос на лице или татуировок. Такие сигналы, конечно, могут быть ложными, как, например, в случае с неверными супругами, чьё поведение противоречит их прилюдному утверждению единобрачия. Однако в действительности бетанцы, похоже, чрезвычайно придерживаются соответствия таких знаков их истинному поведению. Конечно, у них есть из чего выбирать. Ношение ложных знаков чрезвычайно предосудительно. «Такое шокирует всех остальных,» – объяснил ей как-то один из бетанцев. – «В целом идея серёг состоит в том, чтобы избежать странных «игр в угадайку». Стоило восхититься их честностью. Неудивительно, что они так преуспевают в науках. В целом, решила Карин, многое в поведении временами просто потрясающе здравомыслящей урождённой бетанки графини Корделии Форкосиган она смогла бы теперь понять намного лучше. Но тётя Корделия не вернётся домой почти до императорской свадьбы в Середине Лета, так что поговорить с ней, увы, не удастся.
Она резко отставила плотские двусмысленности в сторону – в поле зрения под ними вплыла Форбарр-Султана. Был вечер, и великолепный закат окрасил облака, пока челнок заходил на посадку. Городские огни в сумраке сделали пейзаж внизу волшебным. Она уже могла различить дорогие, знакомые ориентиры: вьющуюся реку – настоящая река, а она целый год видела лишь жалкие фонтаны, какие устраивают бетанцы в своём подземном мирке; знаменитые мосты – в её памяти всплыла народная песня, которую поют на всех четырёх языках; линию главной монорельсовой дороги… – когда ощутила толчок приземления и пронзительный скрип перед полной остановкой в космопорте. Дома, дома, я дома! Она едва не проскакала по головам всех медлительных стариков в толпе перед нею. Но наконец она миновала изгиб трубы гибкого переходника и последний лабиринт тоннелей и коридоров. Они ждут? Они все будут там?
Они не разочаровали её. Они все были там, заняв одним маленьким отрядом лучшее место у ближайшей к выходу колонны. Мама стиснула в руках огромный букет цветов; Оливия выставила перед собой большой разукрашенный плакат «Добро пожаловать домой, Карин!» с развевающимися радужными лентами; Марсия принялась подпрыгивать, лишь только её заметила; рядом стояли Делия, с виду очень крутая и взрослая, и сам Па, одетый в зелёный армейский мундир – наверное, приехал сюда прямо после работы, из Генштаба – опиравшийся на трость и глядевший с усмешкой на всё происходящее. Крепко обняться со всеми, сминая цветы и погнув транспарант, – это всё, о чём тоскующее по дому сердце Карин могло только мечтать. Оливия хихикала, Марсия вопила, и даже Па вытер глаза. Прохожие таращили на них глаза; причём проходящие мимо мужчины – с тоской и пытаясь сослепу натыкаться на стены. Спецотряд блондинок коммодора Куделки, как шутили младшие офицеры в Генштабе. Карин задавалась вопросом, по-прежнему ли Марсия и Оливия нарочно изводят их. Бедные ребята продолжали пробовать им сдаться, но пока что ни одна из сестёр не взяла никого в плен, кроме Делии, явно завоевавшей в Зимнепраздник этого комаррского друга Майлза – коммодор имперской СБ, не что-нибудь!. Карин едва могла дождаться, когда доберётся домой и узнает об этом романе в подробностях.
Болтая все одновременно, – Па, смирившийся с этим уже много лет назад, молчал и снисходительно их слушал – они всей толпой отправились забрать её багаж и встречать лимузин. Папа с мамой, очевидно, позаимствовали на этот случай большой лимузин у лорда Форкосигана, вместе с его водителем Пимом, чтобы все могли бы расположиться в заднем отделении машины. Пим сердечно приветствовал её от своего лорда и от собственного имени, сложил её скромные пожитки в машину возле себя, и они отправились.
– Я думала, что ты приедешь домой обнажённой до пояса, в одном бетанском саронге, – поддразнила её Марсия, когда лимузин отъехал от космопорта и направился к городу.