Мирные действия
Шрифт:
– Абсолютно ясно, – продолжил Майлз. – Если никого не смущает отсутствие симметрии, можно послать в качестве делегации от Грегора мою мать и тётю Элис – и ещё, возможно, одну из кузин Грегора со стороны матери, принцессы Карин. Такое у барраярских консерваторов пройдёт: ведь охрана генотипа всегда была делом женщины.
Сидящие вокруг стола барраярцы согласно усмехнулись. Леди Элис коротко улыбнулась и пометила этот пункт.
Состоялись долгие и сложные дебаты по вопросу, должна ли пара повторять свои клятвы на всех четырёх барраярских языках. Затем последовали тридцать минут обсуждения, как преподнести
– Кстати, Грегор, что ты всё же решил в отношении дела Форбреттена?
Грегор покачал головой.
– Я пытался избежать публичного обсуждения этого вопроса в настоящий момент. По крайней мере, пока по нему не пройдётся Совет Графов. Что бы они ни решили, проигравший, несомненно, преклонит передо мной колени с прошением, не пройдёт и минуты.
Майлз в замешательстве поглядел на повестку дня. Следующий пункт – расписание банкетов. – Дело Форбреттена?
– Ты, конечно, слышал о скандале… – начала леди Элис. – Ах, верно, ты был на Комарре, когда это случилось. Разве Айвен не рассказал тебе? Бедный Рене. Вся семья гудит от разговоров.
– А что случилось с Рене Форбреттеном? – спросил встревоженный Майлз. Рене учился в Академии на пару лет раньше Майлза и надеялся последовать по стопам своего блестящего отца. Коммодор лорд Форбреттен был звёздным протеже отца Майлза в Генеральном Штабе, вплоть до своей безвременной, героической гибели под огнём цетагандийцев в сражении в Ступице Хеджена десять лет назад. Менее года спустя старый граф Форбреттен умер: как говорили – от печали из-за гибели любимого старшего сына. Рене был вынужден отказаться от перспективной военной карьеры и принять на себя обязанности графа своего округа. Три года назад – после бурного краткого романа, за которым с восторгом следила вся Форбарр-Султана – он женился на прекрасной восемнадцатилетней дочери состоятельного лорда Форкереса. Каждому своё, как говорится в провинции.
– Да, – произнес Грегор, – и да, и нет. Гм…
– Гм – что?
Леди Элис вздохнула: – Граф и графиня Форбреттен, решив, что пришло время выполнить свой семейный долг, очень разумно решили использовать маточный репликатор для своего первого сына и откорректировать все возможные дефекты ещё в зародышевой клетке. Для чего они, разумеется, полностью прошли генсканирование.
– У Рене обнаружили мутацию? – удивлённо спросил Майлз. Высокий, привлекательный, атлетичный Рене, который в совершенстве говорит на всех четырёх языках, чей прекрасно поставленный баритон заставляет таять женские сердца и располагает к нему мужчин, который прекрасно владеет тремя музыкальными инструментами и обладает великолепными способностями к пению? Рене, заставляющий Айвена скрипеть зубами от явной белой зависти?
– Не совсем, – сказала леди Элис, – если не считать дефектом одну восьмую крови цетагандийских гем-лордов.
Майлз так и сел. – Ой, – переварил он эту новость. – Как это случилось?
– Ты, конечно, можешь подсчитать, – прошептал Айвен.
– А по какой линии?
– По отцовской, – сказала леди Элис. – К несчастью.
Правильно. Дед Рене, седьмой граф Форбреттен, действительно родился
– Вряд ли, – сказал Грегор, – поскольку Имперская Безопасность раскопала некоторые сохранившиеся документы; из них явствует, что это была скорее всего добровольная и длительная связь с одним – или несколькими – высокопоставленными гем-офицерами, находящимся в их Округе. В этом случае нельзя сказать, была ли это любовь, личный интерес или попытка расплатиться за покровительство её семье той единственной монетой, какая у неё была.
– Может быть, и все три причины сразу, – сказала леди Элис. – Жизнь в оккупированной зоне нелегка.
– В любом случае, – сказал Грегор, – кажется, это не было насилием.
– Слава богу. И, э-э, вы узнали, кто из гем-лордов был предком Рене?
– Теоретически можно послать его генетическую карту на Цетаганду и выяснить это, но насколько я знаю, они пока на это не решились. Это скорее академический вопрос. Что… что имеет практическое значение, так это то, что седьмой граф Форбреттен – не сын шестого.
– На прошлой неделе в Генштабе его обозвали Рене ГемБреттен, – ляпнул Айвен. Грегор скривился.
– Я изумлён, что Форбреттены позволили этой информации просочиться наружу, – заметил Майлз. – Их предал доктор или медтехник?
– М-м, всё случилось так же, как бывает со сплетней, – сказал Грегор. – Они и не собирались раскрывать это. Но Рене сказал своим сёстрам и брату – решил, что они имеют право знать, – а молодая графиня сказала своим родителям. И оттуда… ну, в общем, кто знает. Но этот слух в конечном итоге достиг ушей Сигура Форбреттена – потомка по прямой линии младшего брата шестого графа, и, кстати, зятя графа Бориса Формонкрифа. Сигур неким образом – уже подан встречный иск относительно его методов – получил копию результата генсканирования Рене. И граф Формонкриф выступил перед Советом Графов с иском в пользу своего зятя, требуя отставки Форбреттена и передачи графства Сигуру. Вот таково сейчас положение дел.
– Ого! Так… но ведь Рене всё ещё граф, не так ли? Его кандидатура представлена и одобрена Советом, по всей форме – чёрт, я же был там, если подумать. Граф не обязан быть сыном своего предшественника – бывают племянники, кузены, переход титула к другой ветви, полное прерывание линии наследования из-за измены или войны – любой вспомнит лорда Полуночника, лошадь пятого графа Фортала, ведь так? Если лошадь может унаследовать графство, я не вижу, какие могут быть теоретические возражения против цетагандийца. Частично цетагандийца.
– И я сомневаюсь, кстати, что отец лорда Полуночника был женат на его матери, – недвусмысленно заметил Айвен.
– Как я недавно слышал, обе стороны приводили этот случай в качестве прецедента, – указал лорд Фортала, прямой потомок печально знаменитого пятого графа. – Одни – потому, что лошадь была утверждена наследником, другие – потому, что это решение впоследствии отменили.
Галени, заворожёно слушавший этот разговор, покачал головой с удивлением или чем-то вроде. Лаиса откинулась на спинку стула и мягко покусывала сустав пальца, напряжённо сжав губы. Её глаза лишь слегка поблескивали.