Мирные действия
Шрифт:
– Да, но мошеннически, как это утверждается в иске Сигура. А результат мошенничества не может быть признан действительным.
– А не мог бы старик знать об этом? А если так, нет ли какого-то способа это доказать? Потму что раз он знал, что твой дедушка ему не сын, того утвердили законно, и возражение Сигура испаряется.
– Если шестой граф и знал, доказательств мы найти не смогли. Мы целыми неделями переворачивали вверх дном семейные архивы. Думаю, он не мог знать, а то, разумеется, убил бы ребенка. И его мать.
– Я не так уверен. Оккупация была странным временем. Я тут думал о «войне ублюдков»
Рене скривился от отвращения, и Майлз с опозданием понял, что этот жуткий исторический пример мог теперь иметь для того новое и личное значение. Он поспешил продолжить.
– Но не только цетагандийцы возражали против таких игр. Кое-кто из барраярцев тоже испытывал отвращение к подобным штукам и считал их пятном на нашей чести… принц Ксав, например. Я знаю, что он ожесточенно спорил об этом с моим дедом. Твой праде… шестой граф мог быть полностью солидарен с Ксавом, и то, что он сделал для твоего деда, было своего рода молчаливым ответом.
– Об этом я никогда не думал, – Рене с пораженным видом склонил голову. – Верно, он был другом старого Ксава. Но это по-прежнему ничего не доказывает. Кто знает, о чем покойный граф мог догадываться, но никогда не упоминать?
– Если у тебя нет никаких доказательств, то у Сигура нет и опровержения.
– Это правда, – слегка оживился Рене.
Майлз снова засмотрелся на великолепную панораму урбанизированной речной долины. Вверх и вниз по узкому руслу реки с пыхтением двигались маленькие суденышки. В стародавние времена Форбарр-Султану построили в самой дальней точке, куда можно было добраться от морского побережья – выше по реке торговые перевозки были невозможны, им мешали пороги и водопады. Только за последние сто лет – с момента окончания Периода Изоляции – дамба и плотины вверх по течению от Звездного Моста трижды были разрушены и отстроены заново.
Сквозь нежно-зеленые верхушки деревьев напротив особняка Форбреттенов виднелись зубцы крепостной стены Замка Форхартунг, серые и архаичные. Традиционное место собраний Совета Графов свысока – в прямом и переносном смыслах этого слова, как сухо подумал Майлз – смотрело на все эти преобразования. В мирные времена единственной причиной смены состава Совета Графов становилась смерть одного из стариков, и ждать этого можно было очень долго. Нынче за год в Совете появлялось в среднем одно-два новых лица, да и то с ростом продолжительности жизни темпы этого оборота все более замедлялись. Избирать двух графов одновременно, когда к тому же на каждый пост претендуют по два кандидата – один от Прогрессистов, другой от Консерваторов – было весьма необычным делом. Хотя между двумя основными политическими партиями скорее разыгрывалось именно место Рене. Другой же случай был
– Ты не знаешь, что же предприняла леди Донна, чтобы помешать своему кузену Ришару унаследовать графство Форратьер? – спросил Майлз у Рене. – Ты слышал на эту тему что-нибудь определенное ?
– Мало чего, – махнул рукой Рене. – Но с кем мне в последнее время случалось беседовать? Исключая присутствующих. – Он украдкой кинул на Майлза признательный взгляд. – Пока не начнутся неприятности, не поймешь, кто твои настоящие друзья.
Майлз смутился, подумав о том, сколько времени ему потребовалось, чтобы собраться навестить Рене. – Не думай обо мне лучше, чем я есть, Рене. Из всех барраярцев я последним бы заявил, что немного инопланетной крови в жилах делает человека неподходящим для графского титула.
– О. Да. Ты наполовину бетанец, верно. Но в твоем случае это, по крайней мере, правильная половина.
– На пять восьмых бетанец, если быть точным. Менее чем полу-барраярец. – Майлз осознал, что он только что подставился для едкого словца насчет своего роста, но Рене случаем не воспользовался. Байерли Форратьер никогда не пропустил бы такой возможности, а Айвен по крайней мере рискнул бы усмехнуться. – Я обычно стараюсь не привлекать ничьего внимания к этой арифметике.
– Как ни странно, я кое-что подумал по поводу леди Донны, – сказал Рене. – Ее дело могло бы в конце концов вылиться в посягательство на ваши, Форкосиганов, права.
– О?
Отвлекшись от мрачного изучения свой собственной дилеммы, Рене немного оживился. – Она выдвинула свой иск и немедленно отправилась на Колонию Бета. На какую мысль это тебя наводит?
– Я был на Колонии Бета. Там есть такая масса возможностей, что трудно их даже рассортировать. Первая и самая простая мысль – она отправилась за какими-нибудь загадочными фактами относительно родословной своего кузена Ришара, его наследственности или преступлений.
– Ты когда-нибудь встречался с леди Донной? «Просто» – не то слово, каким можно ее описать.
– М-м, это так. Наверное, стоит расспросить Айвена о его догадках. По-моему, он когда-то спал с ней.
– Кажется, меня тогда не было в городе. В этот период я был на активной службе. – В голосе Рене проскользнуло – или Майлзу это показалось? – легкое сожаление об оставленной им военной карьере. – Но я не удивлен. Говорили, что она просто коллекционировала мужчин.
Майлз внимательно поглядел на хозяина дома, приподняв бровь. – А ты попал в ее коллекцию?
– Мне этой чести не досталось, – усмехнулся Рене и ответил собеседнику таким же ироническим взглядом. – А как насчет тебя?
– Это когда у нее под рукой был Айвен? Сомневаюсь, что она когда-нибудь опускала глаза достаточно низко, чтобы меня заметить.
Рене выставил ладонь, словно отражая вспышку самокритики Майлза, и тот прикусил язык. Теперь он стал Имперским Аудитором; прилюдное нытье по поводу доставшегося ему в этой жизни жребия звучало странновато. Он выжил. Никто теперь не мог бросить ему вызов. Но достаточно ли Аудиторства, чтобы убедить обычную барраярскую женщину не обращать внимания на остальное? Так что хорошо, что ты влюблен не в среднюю женщину, а, парень?