Мирные действия

Буджолд Лоис Макмастер

– Рассматривай это как возможность ликвидировать устроенное тобой промышленное загрязнение, – безо всякого сочувствия посоветовала Марсия. – Пока пятно не расползлось окончательно.

– Ваши родители разрешили Карин сегодня прийти сюда. Как ты думаешь, они позволят ей вернуться к нам хотя бы на работу?

Карин состроила безнадежную мину.

Марсия скривилась и покачала головой. – Они потихоньку остывают, но не так быстро. Мама почти ничего не говорит, но Па… видишь ли, Па всегда гордился тем, какой он хороший отец. Ни Бетанской Сферы, ни, ну… ни тебя, Марк в

его барраярском учебнике для отцов не было. Возможно, он слишком долго прослужил в армии. Хотя, честно говоря, даже помолвка Делии заставляет его чуть ли не дергаться, а уж она играет по всем старым правилам. Насколько ему известно.

Эти слова заставили Карин вопросительно приподнять бровь, но Марсия не стала вдаваться в подробности.

Марсия коротко покосилась на комм: великолепный жук искрился и мерцал под восхищенным пристальным взглядом Энрике.

– С другой стороны – мне наши бдительные родители в особняк Форкосиганов приходить не запрещали.

– Марсия… – выдохнула Карин. – О, ты можешь? Станешь?

– Э–э, возможно. – Она взглянула на Марка из-под ресниц. – Я подумала, что, возможно, и сама бы могла войти в долю в это дело.

Марк поднял брови. Марсия? Практичная Марсия? Примет на себя охоту за жуками, заставит Энрике вернуться к его генетическим кодам и без всяких там сестин? Будет содержать в исправности лабораторию, иметь дело с закупками и поставщиками и следить, чтобы жучиное масло не спускали в канализацию? И что с того, что она считает его чем-то вроде омерзительного жирного жука-переростка, которого ее сестра почему-то принимает за милую домашнюю зверушку. Он ничуть не сомневается, что Марсия умеет заставить свои мозги работать как надо…

– Энрике?

– М-м? – пробормотал Энрике, не поднимая глаз. Марк привлек его внимание, перегнувшись через плечо и отключив изображение, и растолковал предложение Марсии.

– Да, это было бы отлично, – радостно согласился эскобарец. Он с надеждой улыбнулся Марсии.

Дело было сделано, хотя у Карин был такой вид, словно по здравому размышлению идея делить акции с сестрой виделась ей совсем по-другому. Марсия на месте решила, что пойдет вместе с ними в особняк Форкосиганов. Марк и Энрике встали, собираясь прощаться.

– С тобой все будет хорошо? – тихонько спросил Марк Карин, пока Катерина переписывала свои жучиные разработки на диск для Энрике.

Она кивнула. – Да. А как насчет тебя?

– Я жду. Как ты думаешь, это долго продлится? Пока не разрешится вся неразбериха?

– Она уже разрешилась, – выражение ее лица стало пугающе обреченным. – Я во всем разобралась, хотя не уверена, что они это понимают. Я решила. Пока я живу дома с родителями, я считаю, что честь обязывает меня подчиняться их правилам, какими бы нелепыми они ни были. Когда я пойму, как мне жить где-то еще, не рискуя своими долгосрочными планами, я должна буду уйти. Навсегда, если будет надо. – Она непреклонно сжала губы. – Не думаю, что это надолго затянется.

– О… – произнес

Марк. Он не был точно уверен, что же она имела в виду или собиралась сделать, но звучало это… зловеще. Мысль о том, что из-за него она может потерять семью, ужасала. Целую жизнь, ценой страшных услилий, он завоевывал место в своей собственной. Клан коммодора казался ему золотым убежищем… – Это – … это место будет одиноким. Оказаться так выброшенной наружу.

Она пожала плечами. – Значит, так тому и быть.

Участники деловой встречи расходились. Последний шанс… Уже в выложенном плиткой вестибюле, когда Катерина провожала их к выходу, Марк наконец набрался храбрости выпалить:

– Вы не хотели бы что-нибудь передать через меня? Я имею в виду, в особняк Форкосиганов? – он был абсолютно уверен, что по возвращении брат напрыгнет на него из засады, судя по тому краткому инструктажу, что тот устроил Марку при выходе из дома.

Настороженность вновь окутала лицо Катрионы. Она отвела взгляд. Ее рука коснулась жакета, возле сердца; Марк уловил слабое шуршание дорогой бумаги под мягкой тканью. Интересно, какой эффект произведет на братца сообщение о том, где же хранится результат его литературных упражнений: откажет благотворное уничижительное воздействие или лишь вызовет у того досадное ликование?

– Скажите ему, – произнесла она наконец, и не было никакой необходимости уточнять, что это за «он», – что я принимаю его извинения. Но не могу ответить на его вопрос.

Марк чувствовал, что братский долг требует от него замолвить за Майлза доброе словцо, но болезненная сдержанность Катрионы лишала его присутствия духа. Наконец он неуверенно пробормотал: – Знаете, он здорово беспокоится.

В ответ она выдавила короткую, суровую улыбку и слегка кивнула. – Да. Знаю. Спасибо, Марк. – Кажется, тема закрыта.

На улице Карин повернула направо, а остальные – налево, где одолженный оруженосец ожидал их в одолженном лимузине. Марк сделал шаг назад, глядя вслед уходящей Карин. Она шла широкими шагами, склонив голову и не оглядываясь.

* * *

Майлз, специально оставивший дверь своих апартаментов открытой, услышал как после полудня Марк вернулся. Он выскочил в коридор и свесился с лестничной площадки, хищно глядя вниз, в выложенный черно-белой плиткой входной вестибюль. Единственное, что было ясно с первого взгляда – Марк вспотел, чего и следовало ожидать: толстяк по этой погоде оделся во все черное.

– Ты видел ее? – требовательно спросил Майлз.

Марк, задрав голову, уставился на него с непрошенной иронией. Похоже, ему пришлось перебрать в уме пару довольно заманчивых реплик, прежде чем остановиться на простом и благоразумном «да».

Майлз вцепился в деревянные перила. – Что она сказала? Ты не знаешь, она читала мое письмо?

– Ты что, забыл, как недвусмысленно грозился меня прикончить, если я посмею ее спросить, читала ли она твое письмо, или вообще как-то коснусь этой темы?