Миромагия
Шрифт:
— Не просто обманул. Он не стал упоминать о том, что талантливый человек без своего таланта становится пустым человеком. Из меня как будто душу вынули, но ничего не дали взамен. Как будто я был… воздушным шариком без воздуха. Сморщенным, никому не нужным и совершенно пустым. Сначала я не заметил, я наслаждался богатством, купил себе квартиру, автомобиль, несколько дорогих гитар. Я съездил в Чехию, а потом в Польшу и в Америку. Собирался прогуляться по Монмартр в Новый год, но однажды я оказался дома один и увидел ряд новеньких гитар, висящих на стене. Одна из них была с автографом Брайана Мэя. И я вдруг
— Все это интересно до безобразия. — прервала бабушка Фима. — Однако время идет, а мы по-прежнему не знаем, что за артефакт украл Брокк. Ты знаешь?
— Нет. Брокк много чего украл в своей жизни. Может быть, в артефакте заключена еще одна душа? Или чей-нибудь могущественный гений.
— Ты хочешь сказать, настолько могущественный, что может уничтожить весь мир?
— Может, все же развяжете меня? — спросил Вальдемар. — Понятно же, что я никуда не убегу. Я сам сюда явился. А?
— Ты украл мои деньги. — заметил господин Виноградов.
— Я же бездушный, мне можно. — пожал плечами Вальдемар. — Плюс, я могу определить, где сейчас находится муза. Я как раз этим и занимался, когда кто-то врезал мне по голове.
— Если мы найдем музу, то сможем отыскать и артефакт. — господин Виноградов задумчиво почесал затылок. — Мам, может, развяжем?
— Дело твое. — пожала плечами бабушка Фима. — Если что, Вальдемар, не забывай о клюке. Вячеслава! Убери руки от огня, кожа слезет!
Мгновенно забыв о происходящем, бабушка Фима заковыляла к камину, возле которого крутилась неугомонная внучка.
— Ох ты боже мой, — причитала бабушка Фима, — вырастили на свою голову! Ну, кто же додумался тебя рожать? Какая мать, такое и дитя! Запустили совсем! Ни совести, ни воспитания, ни вот такой крохотной капли уважения к родной бабушке! И как же жить будешь, а? Как детей своих растить?!..
Когда Вальдемара развязали, он тут же принялся с кряхтением разминать спину, присел на корточки, вытянув вперед руки, и зачем-то погладил живот.
— Проклятый радикулит! Вот бессмертие есть, а радикулит не проходит. И как после этого жить? Бурный день выдался. — бормотал Вальдемар. — Вернее, ночь. Первый признак конца света, знаете ли.
— А как это — жить без души и без таланта? — спросил Клим. Очень уж его интересовали подобные вопросы. В наличие души он не очень верил, а вот без таланта свою жизнь не представлял.
— Вот так. — развел руками Вальдемар. — Теперь я волшебник. Не совсем равноценная замена, но скрашивает одиночество и пустоту.
Подошла бабушка Фима. В левой руке извивалась Вячеслава, требующая шоколадку и спать.
— Так и будете болтать, или все же займетесь делом? — осведомилась бабушка Фима.
— Все будет сделано, глазом не успеете моргнуть. — Заверил волшебник.
В этот раз он, кажется, не обманывал.
Странный человек и деликатный человек остановились у подножия холма. В темноте было хорошо видно, как горит поезд.
Капал дождь, но его никто не замечал. Деликатный человек засунул руки в карманы, а странный человек потирал ладони.
— Мне кажется, это на севере. — сказал деликатный человек после минутного молчания.
— К черту. Нужно подождать остальных, а потом решать. — отозвался странный человек. — Сейчас что север, что юг — одинаково холодно.
— Было бы глупо тратить время зря.
— Есть идеи получше?
Вокруг горящего поезда суетились люди. Через вспаханное поле неслась легковушка с включенными мигалками.
Оба — и странный и деликатный — разом повернули голову в сторону леса, который начинался в километре от поезда, справа, и хорошо проглядывался с холма. В темноте лес казался жирной кляксой на ровном листе поля.
— Быстро бежит. — сказал странный человек.
— Еще бы. — отозвался деликатный.
Если бы на холме находился обыкновенный человек, он бы разглядел движущуюся черную точку только через пару минут. Потом он бы увидел, как точка растет и растет, становиться больше, превращается в странный силуэт, похожий на силуэт какого-то животного. А потом бы человек убежал, оглашая испуганными воплями окрестности.
Еще через минуту на холм взобрался цербер. Хватка соскользнула с его спины и поклонилась странному и деликатному. Цербер сказал:
— Рад вас видеть, ребята.
— Я тоже. — отозвался деликатный человек. — Сколько лет, как говорится.
Странный человек легко кивнул.
— Я бы сказал, что это плохой повод для встречи, но раз уж никто из нас не нашел времени за двадцать два года, то можно считать, что, да, я тоже очень рад. — сказал он.
— Ждем Умника? — Хватка смотрела на горящий поезд.
— Я уговаривал его заняться геометрией, но он предпочел исчезнуть. — сказал деликатный человек.
— Я бы тоже предпочел. — отозвался цербер. — Из-за геометрии-то…
— Он сильно страдал?
Деликатный человек пожал плечами.
— Он передал тебе привет, когда я видел его в последний раз. Сказал, что несмотря ни на что… ну, ты понимаешь.
Хватка опустила глаза. Несколько секунд все четверо молчали, встав в круг, лицом друг к другу.
— Раз уж мы снова вместе. — произнесла Хватка тихо. — Давайте спасем этот ужасный мир в честь нашего общего друга.
— Я предлагал идти на север. — сказал деликатный человек.
— Я чую, что он в часе на северо-западе. — отозвался цербер.
— У кого-нибудь есть сомнения не доверять нюху Церба? — осведомился деликатный человек. — Тогда, в путь.
Не прошло и мгновения, как на холме стало пусто и тихо.
Хранители умели быль невидимыми и неслышными. Даже когда их об этом никто не просил.
— Вы же понимаете, что если я не выйду отсюда, я не смогу принести нужных лекарств. — пробормотал Крепнев. За последние десять минут он перебрал в памяти все возможные причины, по которым он мог сегодня остаться дома. Он мог заболеть, сломать ногу или руку, проспать, взять отгул за свой счет, притвориться больным и съездить, навестить маму, умереть, в конце концов… но ничего подобного не случилось, и Крепнев находился в палате с маньяком, грязной невестой и раненым мужиком в плаще.