Миротворцы
Шрифт:
– Приветствую, - сказал Артемьев без улыбки, подавая руку.
– Всё куришь?
– Курить - здоровью вредить, - старинным, как мир, шаблоном отвечал Пирогов.
– На оперативное идёшь?
– Иду. Но у меня к тебе дело.
– Серьёзное? Или как?
– Серьёзное.
– Но несекретное?
Артемьев оглянулся на присутствующих здесь же курящих сотрудников Управления и пожал плечами:
– Нет, несекретное.
– Излагай!
– затягиваясь, легкомысленно разрешил Пирогов.
– Тебе такое имя, Герасим Стрельцов,
– Что?..
– теперь на сотрудников оглянулся уже Николай: быстро и с опаской.
После чего одним движением руки затушил окурок, подхватил Артемьева под локоток и повлёк за собой, прочь из курилки.
– Пошли, пошли, в кабинете поговорим...
– А что, собственно, тебя беспокоит?
– поинтересовался Артемьев уже в коридоре.
– Погодь, погодь, - отвечал Пирогов неопределённо.
Он привёл Артемьева в кабинет номер сто четырнадцать, который делил с другим опера-тивником, лейтенантом Улитиным. Усадил за свой стол во вращающееся кресло, а сам присел на краешке столешницы, одной ногой упираясь в пол, а другую - покачивая навесу. Артемьев по его примеру тоже немедленно занял весьма вольную позу, повернувшись боком и закинув руку на спинку кресла.
– Начнём?
– предложил Кирилл.
– Начнём...
– Пирогов сделал паузу, потом спросил очень серьёзно: Тебя кто-то при-слал, Кирилл?
– С чего ты решил?
– Хорошо, сформулирую вопрос по-другому: с какого рожна капитан Артемьев суётся в чужую разработку?
– Где сказано, что Стрельцов - твоя разработка?
– Некрасиво отвечать вопросом на вопрос, - заметил Пирогов, всем своим видом давая понять, что будь ситуация несколько иной, он выдал бы сакраментальную фразу типа: "Здесь вопросы задаю я!!!".
– Согласен, некрасиво, - сказал Артемьев, - но, видишь ли, Николай, у меня нет дру-гого выхода.
– Это ещё почему?
– насторожился Пирогов.
– Две недели назад на меня повесили дело академика Абрамянца...
– Абрамянц?
– встрепенулся Пирогов.
– Это который вскрыл себе вены?
– Именно он, - подтвердил догадку сослуживца Артемьев.
– Но это же чистейшей воды самоубийство...
– Ага, - снова кивнул Артемьев, - так везде и записано. Только, Николай, есть ещё и такой вид преступления - доведение до самоубийства называется. Статьёй сто десятой кара-ется, между прочим.
Пирогов поморщился.
– Да знаю я! Значит, пошло на доследование?..
– сказал он раздумчиво.
– А при чём здесь Стрельцов?
– Один из свидетелей, проходящих по делу, - сказал Артемьев, очень внимательно на-блюдая за Пироговым, - утверждает, что именно Стрельцов своими действиями довёл Абра-мянца до самоубийства.
– Имя свидетеля?
– быстро спросил Пирогов.
Артемьев сдвинул руку и откинулся в кресле:
– И ключи от квартиры...
– Ты не понимаешь, Кирилл!..
– И не собираюсь "понимать", - Артемьев стоял на своём.
– Есть такой термин: "слу-жебная тайна"...
– Ты лезешь в чужую разработку!
Артемьев пожал плечами:
– Мне приказали вести это дело - я веду это дело. И обсуждать подробности его веде-ния ни с кем не намерен.
– Послушай, Кирилл, - Пирогов, недоброжелательно щурясь, наклонился к Артемьеву через стол, - я что-то не понимаю: это я к тебе пришёл или ты ко мне?
Артемьев не купился:
– Я пришёл к тебе потому, что раньше или позже мне всё равно пришлось бы с тобой переговорить по поводу Стрельцова. Вот только сегодня мы можем поговорить о нём свободно и в дружеской обстановке, а завтра мне придётся прислать тебе повестку.
У Пирогова чуть дёрнулось правое веко. Но он быстро овладел собой. И ответил соот-ветственно:
– Или мне придётся прислать повестку тебе, - сказал он зло.
– Не исключена и такая возможность, - кивнул Артемьев, - если это действительно твоя разработка.
– Ладно, - Пирогов пересел на столе, несколько изменив принятую в начале беседы позу.
– Этот пункт замнём для ясности. Но хотя бы сказать, кто увязывает моё имя с именем Стрельцова, ты можешь?
– А чего ты дёргаешься, Николай?
– поинтересовался Артемьев непринуждённо.
– Ус-покойся и поговорим.
– Посмотрел бы я на тебя, - проворчал Пирогов.
– Ну так скажешь, или мне сходить к полковнику?
"Вот это уже откровенная провокация, - отметил мысленно Кирилл, знавший о деле академика Абрамянца, о кандидате технических наук Герасиме Стрельцове и об оперативном работнике уголовного розыска Николае Пирогове гораздо больше, чем в том признавался.
– И весьма грубая провокация. Не выяснив подробностей, прёт на рожон. Так легко и спотыкнуть-ся".
Артемьев отвечал со спокойным достоинством:
– Можешь, конечно, и к полковнику сходить. Только вот нигде не сказано, что Стрельцов - это твоя разработка...
Пирогов снова поморщился.
– Это и не должно быть нигде сказано, - заявил он с таким видом, будто приходится объяснять (и не в первый уже раз!) такие элементарные вещи не сослуживцу, не равному по званию и занимаемой должности, а дебилу-переростку из специнтерната.
– Если каждый бу-дет знать...
– Я - не "каждый", Николай, далеко не "каждый".
– Не понимаю, - сказал Пирогов, похлопывая себя по карманам; отыскал пачку "Кэме-ла", но закуривать в кабинете не стал, положил пачку рядом, не понимаю, чего ты добива-ешься?
"Нервничает, - подумал Артемьев о Пирогове.
– Нервничает, а потому перебарщивает на поворотах".
– Я, конечно, скажу, кто назвал мне твоё имя, - пообещал Артемьев вслух.
– Только мой ответ тебе не понравится и вызовет новые вопросы. Поэтому я и хочу, чтобы мы опреде-лились с пределами компетенции. Провели, так сказать, границы...
– Что-то ты темнишь, Кирилл. Или говори прямо, или не говори ничего! У меня, знаешь, дел по горло.
"Ну что ж, я тебя достаточно подготовил - теперь можно начинать атаку".