Миротворцы
Шрифт:
Но раз пошёл деловой разговор, то можно попробовать торговаться.
– В каком виде у вас те две... улики... о которых вы говорили? спросил Мишуков.
– Два письма. Оба заверены подписями и печатями.
– Я согласен поверить вашему честному слову только в том случае, если вы отдадите мне оригиналы этих писем.
Это было неприкрытое оскорбление, но Князев, что-то просчитав про себя, кивнул:
– Понимаю. Отыгрываем время, Андрей Вадимович?
Мишуков никак не прокомментировал его последний вопрос.
– Что ж, я согласен, - подвёл итог Князев.
Ефим открыл верхний ящик стола и достал простую папку-скоросшиватель.
– Теперь -
– Фамилия - Гусаков, - ответил Андрей.
У него не было причин лгать: сделка есть сделка - да и самому Андрею эта фамилия ничего не говорила. Но зато Лысому Гере, который в этот момент парился в "аквариуме" чет-вёртого отделения милиции города Ветрогорска, эта фамилия сказала бы очень многое. Почти всё.
3.
Ефим Князев и Кирилл Артемьев встретились в конце рабочего дня, в шестнадцать ноль-ноль, на квартире у Князева (улица Береговая, дом 13, корпус 1, квартира 406, пятый этаж). Собственно, это Артемьев пришёл к Князеву, а тот его ждал, заварив крепкого кофе и устроив-шись по давней привычке в огромном кресле у окна с видом на реку Ворону и речной вокзал на противоположном берегу.
Кирилл усмехнулся про себя, увидев на коленях у сидящего друга книжку в пёстрой об-ложке - очередной детектив, дешёвая беллетристика, к которой Ефим, несмотря на свой бле-стящий ум, испытывал до сих пор ничем не объяснимую тягу. Библиотека детективов на трёх языках: русском, английском и немецком - заполняла собой большее пространство квартиры Князева; книги стояли в три ряда на стеллажах, лежали, сваленные стопками, в самых неожи-данных местах, занимали антресоли и лоджию, грозя обвалом местного значения - однако Ефим продолжал покупать и покупать их, и не было для него лучшего подарка на день рожде-ния или Новый год, чем томик нового, ещё пахнущего типографской краской детективного ро-мана. Друзья посмеивались над странной причудой, но использовали её на сто процентов: во-первых, никогда не возникало вопроса, чем порадовать друга Князева при встрече или по слу-чаю, во-вторых, всегда было известно, к кому пойти набрать "убойной" литературы для чтения перед сном или в общественном транспорте. Князев книжками (прочитанными) делился легко и никакого учёта не вёл, то есть можно было и потерять при случае без всяких последствий.
Артемьев же, который детективы не читал в принципе, отдавая предпочтение историче-скому роману, как-то задался целью выяснить, чего собственно ищет (и находит) Ефим в этих "скудоумных" книжонках с обнажёнными и мёртвыми красавицами на обложках. Ведь даже школьник знает, что авторы детективных романов, а следовательно, и их усатые (бородатые, бритые, в кепке или с сигарой, с трубкой или с "магнумом") герои до предела предсказуемы. Это обстоятельство, безусловно, способствует неизменной популярности и героев, и авторов: читатель любит, когда его не обманывают, когда он получает то, чего ждёт. Но Ефим-то не яв-лялся простым читателем; он сам был способен распутать сколь угодно сложную головоломку, чем часто и занимался в свободное от основной работы время; он должен был бы прекрасно понимать, что за очень редким исключением все детективы пишутся людьми, не имеющими даже элементарного представления о реальных проблемах сыска в прошлом и оперативной работы в настоящем!
Чтобы вызвать Князева на диалог, Артемьев прибег к определённой житейской хитрости: застав Ефима за прочтением очередного томика Агаты Кристи (кажется, это были "Двенадцать подвигов"), он поинтересовался, не кажется ли Князеву, что все преступления, описываемые Агатой Кристи, раскрываются довольно легко, если помнить основной
"Здесь происходит столкновение двух интеллектуальных и законченных в своём роде систем, - говорил Князев.
– Обе они решают антагонистическую задачу поиска в нормальной форме. Только "точка зрения" одной из систем имеет знак плюс, а "точка зрения" другой - знак минус. Причём, в каждом отдельном случае системы используют уникальные алгоритмы при решении этой задачи, что представляет несомненный интерес. Результат же имеет значе-ние только в том случае, если нам необходимо установить степень вероятности нахождения решения. Однако в идеале должны рассматриваться стратегии, гарантирующие "встречу", по-тому что..."
Артемьев сразу замахал на Князева руками и закричал: "Хочу кофе!!!", на чём и поставил точку в едва наметившейся дискуссии.
Вот и теперь в ожидании приятеля, Ефим изучал очередной алгоритм решения "антаго-нистической задачи поиска в нормальной форме", разложив на коленях пёстрый томик в цел-лофанированной обложке. Правда, завидев Артемьева, Князев книжку закрыл и отложил. Ки-рилл успел разглядеть, что на обложке изображен бравый мoлодец в комбезе и защитном шлеме с автоматом Калашникова в руках; этот мoлодец стоял почему-то на шахматном поле в чёрную и белую клетку, а под ногами у него в луже крови валялись шахматные фигурки. Назва-ние Артемьев тоже прочёл, но оно как-то сразу выветрилось у него из памяти: что-то там про Герострата. То ли "Операция "Герострат"", то ли "Убить Герострата", а может и вообще - "Капкан для Герострата".
"Все они на одно лицо - эти герои современных детективов, - подумал Артемьев.
– Все эти Бешеные, Дикие, Слепые и прочие Пираньи. Теперь вот Герострат. Лишь бы псев-доним придумать позаковыристей. Страх и ужас".
Ефим тем временем встал из кресла, приветствуя друга, предложил сесть и разлил по чашкам кофе из мощного кофейного агрегата с программным управлением. Артемьев бросил на диван папку, сел рядом сам и сразу с наслаждением отхлебнул из своей чашки обжигающе горячего напитка: кофе Князев умел готовить, как бог.
– Ну, как твои дела?
– поинтересовался Ефим.
– Как Надя? Как Коленька?
– Нормально, - вежливо ответствовал Артемьев.
– Как у тебя? Как там Дрезден?
– Стоит Дрезден, не падает.
– Это хорошо.
– Думаю, что неплохо.
Так, обмениваясь ничего не значащими фразами, они прикончили первую порцию кофе и принялись за вторую. Потом, незаметно, перешли к текущим новостям.
– Начнём с Пирогова?
– предложил Князев.
Кирилл согласился.
– Расскажи, пожалуйста, подробно о вашей беседе.
Артемьев начал рассказывать, стараясь припомнить малейшие подробности. О том, как вывел Пирогова на разговор о доценте Стрельцове, как увязал Стрельцова и дело о самоубий-стве академика Абрамянца, как отреагировал на это Пирогов, как оправдывался, как вёл себя, когда узнал, что Стрельцов на допросе назвал его своим "покровителем" и так далее и тому подобное. Услышав, что Артемьев дал своему сослуживцу сутки на размышление и заметание следов, Князев удовлетворённо кивнул.