Миротворец-2

Колганов Владимир Алексеевич

Наступил решительный момент – либо он объяснит, как от наваждения избавиться, либо… Что будет ей предложено в качестве альтернативы, Маша могла лишь предполагать, но его ответ не то чтобы превзошёл все самые радужные ожидания, но такого признания она никак не ожидала:

– Вы поймите меня правильно, Маша. Ничто человеческое мне не чуждо, но… – он замолчал, подбирая слова. – Вы привлекательны, даже очень! У вас есть то, чего давно не видел у других женщин – неповторимый, самобытный шарм… – на этом слове

он опять запнулся, словно бы не знал, как это объяснить, а затем попытался отыграть назад: – Однако моё положение в обществе таково…

И тут словно бес вселился в Машу – если уж предоставилась такая редкая возможность, надо доводить начатое до конца. Клин клином! Хотя в складывающейся ситуации такой образ вряд ли применим.

– А мы попробуем сохранить всё в тайне. Я не из болтливых.

Что предстоит ей сохранить, Маша даже не догадывалась – возможно, всё сведётся к поцелуям. Но когда он пригласил пройти за ним, видимо, в комнату для отдыха, Маша поняла, что искушение слишком велико и отступать уже нельзя. «А будь что будет!»

Уже потом подумала: «Как у них всё просто! Нажал кнопочку – пришёл секретарь с шампанским и закусками. Нажал другую – музыка заиграла. Ну а после этого всё, как обычно… Разница лишь в том, что в постели он совсем не такой, как во время деловой беседы или выступления по телевизору. Там резок в высказываниях, не терпит возражений, иногда переходит грань дозволенного в цивилизованном общении, но здесь нежный, осторожный и внимательный. Будто девственности лишает юную особу, а не имеет дело с женщиной, которую уже ничем невозможно удивить. Но тут удивлена, даже расплакалась…

– Ты что?

– Давно мне не было так хорошо.

Этими словами Маша резко изменила свою жизнь, а вот надолго ли – этого не знали ни она, ни он.

Глава 4. Ночь откровений

Договорились так: всё останется по-прежнему, на этом настояла Маша, но, если их желания и возможности совпадут, он будет рад принять Машу в своём загородном доме. Одно не давало ей покоя – почему он такой разный, то есть, когда работает, совсем другой, не тот, что с ней в минуты близости? Где он настоящий и нет ли тут явных признаков раздвоения личности? Как может властный тон, жёсткость в общении с подчинёнными сочетаться с нежной и ранимой душой? Вопросы, опять одни вопросы, но не пойдёшь же с этим к психоаналитику, а уж попы тут явно ни при чём.

О политике не говорили – он наверняка от всего этого устал, а Маша старалась выбросить из головы свои прежние претензии, а то начнёт ругать и тогда конец нечаянному счастью. Вот ведь как бывает – ругала, ругала, а встретились, и всё совсем наоборот, права была подруга. Впрочем, ей Маша ни слова сказала – будто только взяла у него интервью и разошлись, как в море

корабли, каждый своим курсом. Так оно и было, за исключением редких свиданий, но вот сегодня встреча должна состояться обязательно. К этому дню Маша подготовила сюрприз. И уже поздно вечером, когда званые гости разошлись, приехала и только переступила порог гостиной – сразу же запела:

– Happy birthday to you! Happy birthday to you!..

Такой реакции Маша не ожидала – «новорожденный» замахал руками и крикнул:

– Прекрати!

Лицо злое, но смотрит не на неё, а куда-то в сторону, словно бы там узрел врага. У Маши возникло ощущение полнейшей безнадёги: «Господи! А туда ли я попала?» С трудом, но всё же справилась с испугом:

– Милый, тебе не нравится, как я пою?

Он наконец-то взглянул на Машу:

– Извини! Но у нас от этой песни все шарахаются!

– Почему?

– Да потому, что через год после того, как Мерилин Монро её исполнила, Джона Кеннеди убили.

«Вот те раз! Я-то думала, что у них всё строго на научной основе, всё просчитано, всё предусмотрено, а тут… С каких это пор руководители огромного государства стали верить в подобные приметы? Тем более, что трагедия случилась не у нас, а где-то там, за океаном».

– Я не знала. То есть не догадывалась, что всё так сложно. Извини! – и после паузы: – А хочешь вот такую. Миленький ты мой, возьми меня с собой, там в краю далёком…

– Нет, это тоже не подходит. Здесь явный намёк на предательство интересов Родины. Ну вот скажи, куда они собрались бежать? Скорее всего, за бугор.

– Ох, тебе невозможно угодить.

– И не надо! Сегодня поздравлений наслушался на всю оставшуюся жизнь, а ощущение такое, будто отпевали.

– С чего бы это?

– Похоже, многие поставили на мне крест. Того только и ждут, когда совершу непоправимую ошибку.

– Как же так? Ведь на тебе всё держится!

– В том-то и дело! А вот представь, что я уйду – ведь страну растащат по своим углам, недра распродадут, бюджет разворуют. На днях мне доложили, что генерала ФСБ уличили в том, что он крышует банки, которые выводят валюту за рубеж. Вот до чего дошло! Куда подевались люди с чистыми руками и горячим сердцем? Если уж ФСБ стала загнивать…

Он подошёл к столу и налил себе водки:

– Будешь?

Маша помотала головой. У неё вдруг возникла мысль: «Неужели он один такой во властных структурах – честный и непримиримый к воровству и жульничеству? Трудно в это поверить, но если так, тогда куда же раньше он глядел, назначая будущих мздоимцев на высокие должности? Генералы растаскивают армейское имущество. Судьи принимают решения по указке сверху. О Думе и вовсе ничего хорошего не скажешь – чем они только думают, принимая абсурдные законы?»

Конец ознакомительного фрагмента.