Миров двух между...
Шрифт:
Как и предполагал, светловолосые хозяева начинают обращать на меня внимание, только когда я оказываюсь в непосредственной близости от «кляксы». Позы их угрожающе меняются, лица снова искажаются азартной гримасой, пальцы хищно скрючиваются. Пробовать на силовой капсуле прочность их когтей не хочется. Не нравится мне все это… Мне здесь вообще не нравится…
Решаю лететь на кордон Линекера. Бот, к счастью, в полной исправности и послушно выполняет мои команды. Но когда я устанавливаю по карте, что завис над территорией кордона, внизу ничего похожего не обнаруживаю. Нет ни дома, ни векового кедра, шишками
Что ж, уподобимся предкам. Они жили в единстве с природой. Те предки, которые еще не успели изобрести машин…
Парни находятся все в том же состоянии прострации. Анализатор моего браслета, после того как я обследовал Линекера, выдает информацию. Состав, введенный ему в кровь, соответствует препарату браназин, применяемому для кратковременного погружения в анабиоз. У Богомила то же самое… Достаю коробочку аптечки, прикладываю по очереди к щеке Джерри, потом Богомила.
Линекер открывает глаза, смотрит мутно, шевелит пересохшими губами:
– Салют, Юра!
– Привет, – говорю. – Чего это ты разлегся?
Силы к Джерри возвращаются быстро, и он рывком выпрыгивает из бота.
Настороженно оглядывается, спрашивает вполголоса:
– А эти… где?
– Хозяева? – уточняю я.
– Да-а, – протяжно подтверждает очнувшийся Геров. – Они такие жуткие… Они так набросились… А потом… я не помню…
– Подъем! – командую я, и Богомил сначала приподнимается в кресле, а затем неуклюже выбирается из бота.
– Рассказывайте! – почти заставляю их я и уже мягче говорю: – Я после вас.
22. Богомил Геров
Линекер рассказывал так оживленно, а Старадымов с таким вниманием его слушал, будто они были без ума от радости из-за истории, в которую мы попали. Конечно, впечатлений предостаточно, но я предпочел бы лучше навсегда остаться темным и невежественным, чем еще разок испытать все эти ощущения.
Все-таки природа неплохо потрудилась над созданием человека. Когда мне показалось, что мозг вот-вот взорвется от боли и адского напряжения, сработала какая-то предохранительная система и сознание тихо, даже без щелчка, отключилось. А до этого было чувство, будто я со сверхъестественной скоростью спиной лечу в жуткую яму, имя которой – бесконечность. Самое забавное, что после этого падения я очутился там, где и был, – в боте, рядом с Линекером, вот только бедняжки Боя не было с нами. Что он сделал плохого этим бестиям?! Выполнял свою работу – защищал хозяина. Ага… Защищал! Выходит, он раньше нас распознал их намерения?
Какой-то бред! Ведь собаки обучены ни в коем случае не нападать на человека, пусть даже тот замыслит что-нибудь не очень порядочное. На Терре, насколько мне помнится, их задача – оберегать хозяина от случайного нападения животных. Животных? Но ведь нас… Но ведь на нас напали люди…
И почему в моей голове возникло это странное слово «бестии»? В каких тайниках памяти я откопал его? Это что-то из старой философии, от которой исходят весьма дурные запахи. Откуда возникла такая ассоциация? Да, разумеется, вид у них не очень приглядный, но зачем же сразу навешивать ярлыки? Кроме того, винить нужно прежде всего самого себя. Находиться под защитой систем спасательного бота и попасть
Надо было послушаться Линекера и не высовываться из бота. Накрыл бы их с Боем силовым полем, и пусть бы попробовали эти мерзавцы приблизиться! Я мысленно одернул себя: нельзя же распускаться до такой степени. Докатился до употребления бранных слов!.. Но, с другой стороны, что плохого им сделала наша собака?! Тоже мне – люди! Будто звери какие-то, разорвали пса!.. Вот опять сваливаю свою вину на других. Надо было оставаться в боте! А то вздумал показать себя этаким храбрецом, выполз на горе всем, стрелок несчастный! Нет, доведу своих ребятишек до выпуска – и все, подам в отставку. С такими поведенческими слабостями нужно сидеть где-нибудь в тихой библиотеке. Может, наука от этого не выиграет, зато дети не попадут к кому не следует.
Словно откуда-то из подземелья раздался голос Линекера:
– Богомил, Богомил! Что с тобой! Тебе опять плохо?!
Перед глазами возникло встревоженное лицо Юрия. Я тряхнул головой:
– Нет, все хорошо!.. Просто вспомнилось, как эти друзья лихо скрутили нас, я даже не успел дать сигнал тревоги.
Джерри вздохнул:
– К сожалению, я тоже сделал это с запозданием, в тот момент, когда стало темнеть в глазах.
– А я еще удивился, как это получилось, что вы лежите, можно сказать, бездыханные, а бот висит целехонек, – невесело улыбнулся Юрий.
– Непонятно все получается, – без свойственного ему энтузиазма проговорил Джерри.
– Терра Инкогнита, – грустно хмыкнул я.
Юрий насторожился, переспросил:
– Что ты сказал?
– Так, к слову пришлось, – смутился я, поскольку ничего определенного в свое высказывание не вкладывал.
Но Старадымов не успокаивался, видимо, какая-то, не до конца осознанная, но интересная мысль крутилась в его голове.
– Терра Инкогнита, – задумчиво повторил он.
Линекер, ожидая разгадки, подался к нему:
– Ну?!
Юрий виновато пожал плечами, поднял с земли небольшую веточку:
– Что это?
– Сосновая ветка, – озадаченно ответил Линекер.
– На, подержи.
Линекер, все еще недоумевая, протянул руку и, как только ветка оказалась у него, ошалело вытаращил глаза:
– Не сосна.
Настала моя очередь удивляться:
– Как не сосна?!
Джерри молча передал ветку. Я ощутил непривычную тяжесть, неуклюже предположил:
– Может, набухла от влаги?
Вопреки ожиданиям, иронических замечаний не последовало, и это было не только следствием хорошего воспитания моих друзей. Похоже, у них в головах тоже бродили самые нелепые версии.
– По весу напоминает железное дерево, – наконец произнес Линекер.
– Но не по внешнему виду, – в тон ему рассудительно сказал Старадымов.
– Да, загадок многовато, – мрачно согласился Линекер, – и самая главная: где мы?
Я недоумевающе уставился на егеря:
– То есть как – где? Разве не ясно…
– Совсем не ясно, – качнул головой Старадымов, – география места знакомая – верно. Но это не Терра. И не Земля.
– Как не Терра? – я указал на знакомый изгиб Верхней Ангары, небольшой остров, почти прижавшийся к противоположному берегу, горы, покрытые пятнами снежников. – Разве не здесь мы вчера рыбачили? Да вон с того камня я ловил хариусов!