Миров нехоженные тропы
Шрифт:
– Зато снимки хорошие получились, будет о чем людям поспорить.
– Сын, некогда болтать, здесь аномалия какая-то погодная. Мне кажется, что температура еще падает. Выбираться надо быстрее.
Петр замолк. Ненадолго. Внезапно им обоим показалось, что к вою ветра добавились еще какие-то звуки. Скрежещущие, раздающиеся со всех сторон. Отец с сыном одновременно посмотрели друг на друга, задавая немой вопрос 'что это?'.
– А вдруг это разлом, мы же скорее всего на льду. Вдруг под нами океан, который пришел в движение. Бросай начерт все, что не уложил. Пора валить из этого негостеприимного мира.
Петр затянул рюкзак, повесил его на плечо, надел противосолнечные очки в виде маски и вышел на улицу
– Ты где оставлял лыжи!
– Петр нагнулся, чтобы прокричать отцу вопрос прямо в ухо.
– А хрен знает, без палатки я уже не понимаю в ориентации. Держись ближе, будем уходить отсюда.
– Голос отца перебивал вой ветра и непонятной природы скрежет, раздающийся где-то над головой.
Петр схватился за куртку отца и они тронулись сквозь непроглядную метель. Направление не имело значения, главное, желать уйти в то место, которое хочешь. У Владимира никак не получалось собраться с мыслями. Снег хлестал с такой силой по лицу, что невозможно было отвлечься от этого. Он прикрыл лицо ладонями в теплых перчатках и пошел навстречу белым, спокойным снежным полям. Внезапно ветер стих, сквозь перчатки просвечивало солнце. Владимир убрал руки от лица.
– Ну, вот и все. Мы победили стихию.
– Счастливый отец обернулся, чтобы поздравить сына с победой, но он стоял один, посреди бескрайней снежной равнины.
Петру пришлось отцепиться от куртки отца, потому что острые как лезвия, снежинки уже невозможно было терпеть. Он закрыл лицо руками, оставив небольшую щель для наблюдения. Яркая куртка отца колыхалась перед глазами. У него что-то не клеилось с переходом, обычно они гораздо быстрее переходил из одного мира в другой. Под ноги попался какой-то снежный булыжник. Петр споткнулся и упал через него, чертыхнувшись. Когда он поднялся, то куртки отца уже не было видно. Паниковать Петр не стал сразу. Он просто пошел в том же направлении. Следы отцовских ботинок еще было видно. Петр прибавил шагу, стараясь нагнать отца. Но этому не суждено было сбыться, следы закончились. Они оборвались внезапно. Отец ушел без него.
Не теряя ни секунды, Владимир снова вернулся в мир, где потерял сына. Но попасть в то же место не имея ориентиров, практически невозможно. Его встретил вой и скрежет. Мужчина не обращал внимания на это.
– Петя! Пиотта! Сынок!
– Кричал отец раз за разом, надеясь, что сын услышит. Но метель глушила звуки, не давая им распространяться больше, чем на десять метров. Тогда он снял с плеча карабин и выстрелил, затем еще раз. Владимир был уверен, что Петр останется на том же месте, где потерялся. Только определить его, пока метель не закончилась, будет невозможно. А с таким морозом, больше часа не продержаться.
Петр, остановился на том месте, где закончились следы. Отец обязательно вернется за ним. Мороз с ветром не позволял ждать стоя. Даже двигаясь, Петр постепенно ощущал, как коченеют пальцы ног и рук. Юноша звал отца, отчетливо понимая, что услышать его можно только вблизи. Через час Петр окоченел и охрип настолько, что появилась мысль зарыться в снег поглубже, оставив рюкзак для ориентира, наверху. Уже собравшись совершить задуманное, ему почудилось сквозь пелену метели какое-то движение. Петр присмотрелся, действительно, что-то, еле заметно, колебалось.
– Отец! Папа!
– Петр побежал навстречу этому движению.
Юноша остановился, как вкопанный. Это был не отец. Огромное мохнатое существо, примерно раза в три больше лошади, на крепких, массивных ногах даже не обратило
Петр очнулся внутри темного ящика. Ушиб болел и кровоточил. Струйка крови, идущая ото лба по щеке, засохла и стягивала кожу. Темница методично покачивалась под вой окружающей природы. Петр лежал на чем-то мягком. Он провел рукой. На ощупь напоминало перья. Юноша попробовал открыть крышку своей темницы. Видимости, по-прежнему не было никакой. Только круп неведомой лошади, длинную шерсть которой забило снегом, да силуэт всадника проглядывали сквозь непроницаемую снежную бурю. Зато свет позволил рассмотреть юноше то, на чем он лежал. Это были птицы. Большие, белые, с большим клювом. Они лежали вперемешку друг с другом, и размах их крыла было тяжело оценить. Для такой птицы он непременно должен быть большим. Тушки были сильно посечены, будто их не подстрелили, а добыли в поединке на саблях. Петр опустил крышку и лег на 'подушку' из птиц.
– Вот это я попал.
– Петр зажмурился, пытаясь выгнать из головы страшное видение, но оно не уходило.
– Интересно, кто я? Птичья тушка, или пленник? Почему я не взял свой карабин в этот раз? Куда меня везут? Как теперь вернуться?
Непременная волна отчаяния, которая возникает у человека, когда есть много вопросов, и нет ни одного ответа, захлестнула неподготовленного к такому, юношу. Петр попытался 'принюхаться' как советовал отец, представить себе во всех подробностях то место, в которое ему хотелось попасть. Но упрямая мысль никак не хотела зафиксироваться на этом. Она перепрыгивала на разные воспоминания, никак не связанные с тем местом, или же подсовывала ему картинки совсем близкого прошлого, когда из снежной пелены внезапно возник всадник на огромном коне. Внезапно у Петра появилась мысль, а что если сбежать? СиганутьА из ящика, да раствориться в снежной мгле. Отец его наверно уже ищет. Мысль придала решительности и храбрости. Юноша крепче зафиксировал лямки рюкзака. Отполз на противоположную от всадника сторону. Приоткрыл крышку ящика и вывалился из него. Под ногами оказался снег, смягчивший удар. Пиотта вскочил и побежал не разбирая направления. Ему хотелось убежать, как можно дальше от жуткого всадника. Снег бил в лицо и мешал набрать скорость. Горло саднило от учащенного дыхания морозным воздухом. Ноги сделались ватными и подкосились, отказавшись подчиняться. Юноша упал, тяжело дыша. С минуту он не мог взять себя в руки, чтобы продолжить движение. Наконец, Петру удалось уговорить себя. Он сел на колени, обтер запотевшие и одновременно обмерзшие очки. 'Может уже не найдут?' - пронеслась в голове успокаивающая мысль. Но вслед за ней из стены снега показался всадник. Он снова приложился дубинкой к голове юноши. Петр упал, как подкошенный. На этот раз, всадник закрыл крышку ящика на засов и зафиксировал запором.
Владимир находился в совершенном отчаянии. Сын пропал по его вине. Неподготовленный к тяжелым испытаниям, он мог запросто погибнуть. Неистовый ветер, подкрепленный морозом, мог убить человека в течении часа. Владимир давно собирался приобрести рации, для общения. Не всегда же ходить с сыном под ручку. Сегодня она пригодилась бы очень сильно. Звук выстрела карабина глушился воем метели и не мог распространиться далеко. А радиоволнам, все равно, метель или светит солнце. Владимир охрип и расстрелял половину боезапаса. Все безрезультатно.