Миров нехоженные тропы
Шрифт:
– А где это - у вас? Откуда вы?
– Пиотта сбавил шаг, и шлепал позади телеги, чтобы ему было лучше общаться.
– На этот вопрос на самом деле нелегко ответить. Все из-за того, что мы по-разному смотрим на расстояния. Если смотреть, по-твоему, то до моего мира не добраться никогда. Но я могу дойти до своего дома за несколько часов. Просто ты не знаешь, что можно делать так, как это делаю я. Никакого колдовства в этом нет. Я даже думаю, что колдовства нет в принципе, как явления, хотя зарекаться не буду.
– А я бы хотел посмотреть то место, где вы живете?
– Пиотта посмотрел на Владимира, пытаясь углядеть в его взгляде
Владимира вопрос немного озадачил. Приводить кого-то с экскурсией по своему миру никогда не приходило ему в голову. Путешествие по различным мирам в одиночестве казалось ему вещью абсолютно естественной и непререкаемой. Владимир не сразу нашелся, что сказать мальчику.
– Возможно, когда-нибудь, когда ты подрастешь, я буду проходить снова по вашей дороге, тогда и прогуляемся по нашему, и по куче других миров.
– Пообещал Владимир, совершенно не имея никакого намерения исполнить обещанное.
Пиотта почувствовал отказ. Он снова догнал телегу, и взявшись правой рукой за борт, продолжил путь в молчании. Воспользовавшись наступившим молчанием, Владимир сконцентрировался на обратном пути. Вскоре, по ту сторону телеги, послышался восторженный возглас Пиотты.
– Ого! Я уже деревню вижу! Обратно мы приехали гораздо быстрее!
Мальчик отбежал в сторону, не веря своим глазам, затем отбежал назад, внимательно осматривая дорогу.
– Следы от колес обрываются там.
– Запыхавшийся Пиотта указал назад, туда, где недавно проехала их повозка.
– Мы же не ехали по воздуху? Как так получилось?
– Пиотта, если я начну тебе объяснять, ты все равно ничего не поймешь. Просто уясни себе, что такое возможно.
Мальчик снова вцепился в борт телеги. Он без перерыва смотрел себе под ноги, под колеса телеги, оборачивался, пытаясь увидеть разгадку фокуса. За этим занятием он не заметил, как въехал к себе во двор.
– Ну все, приехали!
– Владимир устало присел на порожек возле входа в сарай.
– Сбрасываем своё, а лошадь с долей Захария отгонишь сам. Скажешь, выменяли в соседней деревне, чтоб не боялся он немилости князя.
Владимир встал, подошел к телеге и развязал веревки, стягивающие воз. Затем забрался на самый верх и скатил верхнее бревно. Пчелка испуганно дергалась и оборачивалась, каждый раз, как бревно ударялось о землю. Когда в телеге осталось пять бревен, Владимир остановился.
– Этого Захарию хватит с запасом. Подожди, не уезжай, я сейчас печенье его мальцу передам.
– Владимир спрыгнул и прошел в дом. Через минуту он вернулся, держа в руках ярко-красную пачку.
– Держи, довези только, сам не съешь. Будет спрашивать, кем я тебе прихожусь, скажи, родственник дальний, прознал про чуму и решил проведать осиротевших троюродных племянников.
– Хорошо. Что я маленький что ли, не съем, конечно.
Утро следующего дня выдалось тяжелым. Пиотта понял, что в этот день ему придется расплачиваться за вчерашний ударный труд. Правая рука наотрез отказывалась подчиняться. Она словно задеревенела и к тому же болезненно реагировала на малейшие попытки пошевелить ею. Из передней комнаты послышались оханья и аханья Владимира. Видимо, этот труд тоже не был для него ежедневным. А на улице ждала гора не распиленных бревен. Ее требовалось немедленно переработать, иначе она могла намозолить глаза кому-нибудь завидущему на чужое добро.
– Пиотта ставь чайник, иначе я ни за что не встану сегодня, а лучше бы коньячку, грамм двести.
Пиотта послушно слез с печки, проверил воду в котелке и вышел на улицу. Через пять минут он вернулся с охапкой дров, наломанных из собственноручно нарубленных веток. Владимир сидел, скорчившись за столом. Правая рука, согнутая в локте, застыла в одном, неразгибаемом положении. Пиотта бросил дрова возле печки и развернулся к Владимиру. Его правая рука точно так же была согнута, на манер, как изображают тираннозавра в книжках по палеонтологии.
– Я смотрю, у тебя то же самое. Давай я сам дрова в печку закидаю. Садись.
Владимир открыл дверцу, и с гримасой чрезвычайного усилия над собой , забил печку дровами.
– Эти толстые, не прогорят быстро, можно и обед сразу приготовить. Давай, мы как раз до обеда поленимся, а потом пойдем дрова пилить.
– Ага, согласен. Мне сейчас от мысли держать в руках пилу больно становится.
Чтобы занять время до обеда, Владимир решил ознакомить мальчика с остальным содержимым своего рюкзака. Пиотта приходил в восторг от любой вещи, которая доставалась из рюкзака. Тарелка из нержавеющей стали, кружка с рисунком, зубная паста, зубная щетка, ароматное мыло, нежное полотенце, всевозможные пакетики, в которые все походное хозяйство было упаковано. Пиотта так искренне восторгался содержимому рюкзака, что Владимиру казалось, что идти ему придется отсюда налегке. После проявления таких чувств у ребенка, рука его не поднимется сложить все обратно и унести с собой. Удивление, которое можно сравнить с чувствами глубоко верующего человека, однажды увидевшего ангела, испытал Пиотта, когда Владимир вставил ему в уши наушники и включил плеер. Мальчик долго смотрел в одну точку, затем завертел головой пытаясь увидеть источник звука, потому что музыка звучала не в самих ушах, а вокруг. Пиотта вынул наушники. Звук исчез. Вставил, и вокруг снова заиграли инструменты, и красивый женский голос заполнил пространство. До остального Пиотте уже не было дела.
Владимир закрыл рюкзак и вышел во двор. Был полдень. Гора бревен немым укором смотрела на него, взывая к совести. За следом вышел Пиотта, все еще в наушниках. Владимир жестами показал мальчику, что пора бы уже приступить к работе.
– Хорошо, давай начнем!
– Громко, словно глухой, прокричал Пиотта.
Распиловка бревен заняла весь оставшийся день до темна, и весь следующий. Пиотта не снимал плеер, пока не сели батарейки. Казалось, что музыка придает ему силы.
– Не поет больше.
– С расстроенным лицом протянул плеер Пиотта.
– Батарейки сели, если хочешь слушать дальше, я могу тебе динамо дать, будешь сам заряжать?
– В ответ Пиотта согласно кивнул головой.
Перед тем как уснуть Владимир слушал жужжание динамо, раздающееся с печки.
Гору пеньков требовалось порубить на чурбаки и сложить в поленницу. Владимиру уже порядком надоела возня с дровами, и он решил сачкануть на полдня, пообещав Пиотте подстрелить тетерева и приготовить его на обед. Колоть дрова для Пиотты было делом привычным, и он с удовольствием согласился на такой размен. Владимир, чтобы не пугать жителей деревни выстрелами, отошел подальше. В соседний мир, где тетерева непуганые человеком водились в огромном изобилии. Мир был прекрасен в своей дикой нетронутости, и Владимир немного прогулялся по нему.