Мировая Война
Шрифт:
Приказ прост — сбросить врага в озеро, освободить город…
Крупных соединений войск в регионе, кроме бригады, не было — отдельные роты и батальоны гарнизонов, вспомогательных частей, военизированной охраны стратегических объектов действовали разрозненно, единого центра управления ими не было. А генералу Дэвису тратить время на принятие всех и вся под свое командование не было никакой возможности. Он чернокожий, и большинство его кавалеристов тоже, а посему не то, что подчиняться, слушать, скорее всего, не станут. Чего хуже — откроют стрельбу. Чернокожие за день, здесь, на севере наделали столь много дел что не отмыться просто так! Но был один шанс. Смыть позор кровью. И овеять себя бессмертной славой. Посему войска шли как можно скорее вперёд, избегая любых серьезных встреч со своими же, американскими подразделениями.
Всполохи молний, безумный рёв ветра, удары холодных капель штормового дождя — всё претерпевали сотни и сотни кавалеристов, разворачивающихся широкой дугой в полях пригорода Толидо. Вдоль дорог, пока таясь, не рискуя выходить на открытые участки, порыкивали двигателями бронемашины, танки, автомобили. Войска сжались как пружина за миг до удара.
Ракетами сигнал эскадронам не прошел, дождь, и ветер всё сбивал, телефонные линии рвались, а радиоволны забиты врагом. Приказ передавали по старинке — конными связными. По очереди, до кого как успели связные, подразделения срывались вперёд, в атаку!
Лавина коней, а следом и техники неудержимо двинула на город занятый врагом. Бойцы британского десанта и канадской пехоты не сразу осознали, что за блестящие полосы появились в полях пред городом. Молнии высвечивали тонкие полоски отточенной стали, что подняли над головами сотни и сотни кавалеристов. Погода давила на всех. Кони спотыкались, скользили, падали. Многие получали ранения, и даже погибали, не добравшись до врага, не увидев его. А враг окрылённый успехами начала операции, уставший и без того вымокший держал чрезвычайно малочисленные посты на подходах к городу и его окраинах. Уверенность в моментальном разгроме приграничных сил американцев начинала играть злую шутку…
Глава 11
Принимайте командование
— Лейтенант Пауэлл, собственной персоной, чёрт его подери. — Шлепнув на стол мои документы, полковник национальной гвардии Раст пристально всматривался в наши с Лиамом лица. Разговор продолжался уже некоторое время, и неумелое переливание из пустого в порожнее заканчиваться не планировало. — Скажите спасибо, что вас не шлёпнули там, на перекрёстке. Ладно, ваша история о том, как и откуда вы здесь появились, может и правда, но то, что вы на месте бойни появились с оружием в руках, это я пока понять не могу. Ну?
— Передайте нас, в конце-то концов, в ведение военной полиции, они и проведут расследование. Сэр. — Поведение пусть и старшего по званию меня уже раздражало. Нас у перекрёстка, после всего увиденного задержали. Появились в край шокированные зрелищем нацгвардейцы, жестко приказали сдать оружие и пинками, под конвоем, погнали вглубь города. Исходя из увиденного, никто толком не пытался найти тех, кто стрелял и взрывал. Потому что осмотр места проводился из рук вон плохо, хотя бы обычных полицейских — и тех не было видно. Мы были под общим подозрением, так как «попались». Хорошо хоть не побили, или чего хуже. Линчевание это яркая американская черта… Попытки достучаться до старших по званию гвардейцев привели к короткой перепалке под дулами винтовок, и зуботычине Лиаму увещевания коего о нашем статусе не дали вообще ничего. Отвели к командиру объединённых сил городка и сдали с рук на руки. Вот он-то и начал самое большое «следствие». Допрашивал прямо-таки, хотя до прихода занимался чем-то более важным — телефон офицера разрывался от звонков. Кто мы, что мы, почему там оказались, и кто стрелял — вот вопросы, звучавшие, словно заевшая пластинка? У него городскую власть взорвали, сотни людей убили, диверсанты шастают ненаказанные, а он пару случайных офицеров лично допрашивает… Видел же что мои эмоции далеки от доброжелательных когда я после спокойных пары раз повторения одного и того же начал закипать. Я мог его понять — ну кто-то же устроил весь этот ад? Все в шоке, профессионалов для разбора ситуации просто нет — погибли они, все до одного. Мы же вписываемся в его видение ситуации как злодеи. Но сидеть лично допрашивать, да еще и совершенно неумело, на тупом раздражении — выглядело крайне странно и глупо.
— А нет военной полиции, и офицеров сколь-нибудь опытных кому я могу поручить дознание, у меня тоже нет… — Внезапно он перестал вести себя надменно и дебильно, изменившись в лице. — Я уже понял, никакие вы не диверсанты. Ваших пассажиров уже тоже опросили, всё сходится.
Желание ломаться и строить обиженного недотрогу отлетело мигом. Полковник выглядит резко обременённым тяжким грузом. Ясно, он сам не понимает, как быть. Телефоны звонили, а он нас «допрашивал». Прятался он, от решений тяжелых. Страну надо защищать, и он здесь, в этом городке обрёл всю полноту даром ему не сдавшейся власти. Просит помощи, хотя я армейский, и не подчиняюсь ему.
— Майкл, нам нужно… — Подорвался было Лиам, но осекся, взглянув мне в глаза.
— Нужно. Людей защищать очень нужно. Люди гибнут, армия гибнет. А еще у нас на плечах советские граждане. Спасать их надо, вывезти надо. Мне драться надо. Работа такая. Я готов, сэр. — Полковник заулыбался, слушая мой ответ, полез в полку стола, за какими-то документами, пошебуршал ими и выложил на стол пару бланков. Напарник потупился, засопел, не по нраву, но и сам всё знает. Ситуация швах.
— Без прелюдий и официального славословия — присваиваю тебе Пауэлл временное звание капитан национальной гвардии Штата Мичиган. Всё же не армейцами командовать будешь, надо учитывать юридические тонкости, что бы их… Сержант Уитмор отведёт к подразделению, на пункт сбора. Примешь командование, чуть позже пришлю связистов, у них будет первый приказ. По эвакуации русских делегатов — так же, всё чуть позже. — Это уже Лиаму,- мы ожидаем состав для эвакуации выжившего населения, выдадим им приоритетное право посадки, вам как сопровождающему могу дать документы об особом статусе, сейчас всех военнослужащих ставят под ружьё, и я, по стечению обстоятельств последний и единственный наделённый властью решать это. А теперь — свободны. — Офицер вручил мне документы о том, что я теперь временный капитан, и что от штата Мичиган командую ротой ополчения признанной по статусу частью войск национальной гвардии.
Уже за дверью кабинета маленького офисного здания где-то в уцелевшей части центральной улицы мы с Лиамом переглянулись. Тот выглядел шокированным и задумчивым, я же начал приходить в себя после зрелища на улице и этой полубредовой беседы. От допросов к повышению в звании. Бредятина, как, впрочем, и вся война!
— Сэр, разрешите? Вы же теперь капитан. — Сержант Уитмор появился как чёрт из табакерки и сразу, без прелюдий за дело. Этот круглолицый, упитанный, но не толстый бодрячок встретил нас в коридоре и сразу протянул мне петличные знаки — сдвоенные серебряные шпалы. С обратной стороны обнаружилась красная капля подсохшей крови. — Капитан ранен и эвакуирован в тыл, не с мёртвого сняли. С его рубашки. Её медики срезали и выбросили.
Пришлось принять и решительно двигать за сержантом. Небольшое офисное здание превратили в штаб нацгвардии, все куда-то бежали, что-то несли или выносили, роняли бумагу и толкались острыми углами ящиков армейского имущества. Кавардак войны. По пути из здания встретили наших советских подопечных. Выглядели они откровенно плохо. Бледные, уставшие, напуганные. Только Людмила смотрела на всё как через прицел, и сразу как мы вышли, шагнула навстречу:
— Что дальше, товарищ Пауэлл?
— Скоро будет эвакуация, подойдёт эшелон. Лиам доставит вас в тыл, я остаюсь, так как назначен командиром роты ополчения.