Мировой кризис: Общая теория глобализации
Шрифт:
Прежде всего, меньшая отягощенность грузом естественно сформированных и исторически накопленных стереотипов способствует большей мобильности индивидуального сознания, повышению степени его гибкости, адаптивности и раскрепощенности, а значит - и творческой мощи.
Подспудное ощущение индивидуальным сознанием по крайней мере неполной реальности сконструированного для него и окружающего его мира ведет к возникновению специфического облегченного типа поведения, независимо друг от друга открытого и подробно исследованного рядом серьезных писателей развитых стран. К их носителю может быть применен удачный термин
Сегодня, когда общество (в первую очередь, конечно, развитое) берет на себя основную часть забот по обеспечению безопасности своих членов, это повышает не столько риски, сколько возможности носителя «информатизированного сознания».
«Имплантирование мировосприятия» способствует формированию относительной безответственности, безотчетности и раскованности как мышления, так и действий, - своего рода инфантилизма, жизненно необходимого для подлинно свободного и эффективного творчества, особенно в сфере общественной жизни. Полной, доведенной до абсурда противоположностью такому типу сознания является пример «сверхответственности» древних мудрецов, в частности, буддийских. По легендам, они в полной мере предвидели все последствия каждого своего действия и, дабы никому не причинить зла и избавить мир от негативных последствий своей активности, обрекали себя на бездействие, доходящее не только до полной физической неподвижности, но и до отказа даже от мыслей.
В развитых странах такая творческая безответственность остается в основном здоровой, относительно безопасной как для индивида, так и для общества. Причина заключается в традиционном наличии для нее достаточно эффективных и надежных социальных рамок, институциональной формой которых служат не только общественные привычки, но и разнообразные и разноуровневые коллективы, исторически сложившиеся в ходе постепенной и потому относительно гармоничной интеграции творческих людей в нетворческие общественные структуры. При этом коллектив служит как бы «зонтиком» для творческого и потому, с одной стороны, уязвимого, а с другой - безответственного и опасного для окружающих индивида.
Совершенно иная, значительно менее идиллическая картина наблюдается обычно в менее развитых странах, в которых информационные технологии, включая технологии формирования сознания, не вызрели естественным образом изнутри, обзаведясь по ходу постепенной эволюции «шлейфом» необходимых сдерживающих социальных противовесов, а были во многом имплантированы извне, со стороны более развитых обществ. В этих условиях естественные проявления подобной творческой безответственности, необходимой, впрочем, для нормального развития и даже существования высокоэффективных (то есть, по большому счету, информационных) технологий, со стороны управляющих систем могут привести (и сплошь и рядом приводят!) к катастрофическим последствиям.
Пример 8.
«Творческая безответственность» в новейшей российской политике
В качестве вполне убедительных примеров подобных последствий достаточно, как представляется, назвать неосознанно построенную именно по этому принципу деятельность руководства нашей страны на протяжении последних 17 лет (то есть трех пятых срока активной деятельности целого поколения).
Описанная «творческая безответственность» по-разному и с разной степенью
«команда Горбачева» в 1986-91 годах;
соратники Ельцина в 1989-96 годах;
«гайдаровцы» и «приватизаторы» в 1992-94 годах;
«олигархи» в 1995-98 годах;
группа кремлевских специалистов по предвыборным технологиям после президентских выборов 1996 года;
наконец, доведшая страну до дефолта и девальвации, проявившая верх безграмотности и безответственности «команда молодых реформаторов» в 1997-98 годах.
Увы!
– этот список можно продолжать и дальше.
Таким образом, систематическое и массовое воздействие информационных технологий, особенно осуществляемое хаотично, освобождает, эмансипирует индивидуальное сознание от груза ответственности, в том числе и за последствия его собственных действий, и тем самым инфантилизирует его, делает похожим на детское.
Как было показано выше (см. параграф …), подвергнувшись концентрированному воздействию информационных технологий, отдельный человек утрачивает объективизированный критерий истины. Ведь доступная ему практика, обычно служащая этим критерием, носит уже не материальный и потому бесспорный, но информационный, «виртуальный» характер, задаваемый представлениями, господствующими в окружающем этого человека коллективе (масштаб которого варьируется в зависимости от рассматриваемой деятельности данного человека: от семьи до всего человечества) и создаваемом СМИ «медиа-пространстве». Значение того или иного события определяется уже не его реальными последствиями, но преимущественно господствующими в таком коллективе и «медиа-пространстве» мнениями и восприятиями.
Индивидуальное сознание, попадая в информационный мир, оказывается как бы в зеркальном зале, стены, пол и потолок которого отражают друг друга и теряющиеся внешние воздействия столь причудливо, бесконечно и разнообразно, что лишает наблюдателя чувства реальности - и ряда неотъемлемо связанных с этим чувством качеств, включая ответственность. Он начинает соотносить себя уже не с реальностью, но преимущественно (и в этом качественное отличие информационного мира от обычной ситуации!) с господствующими мнениями об этой реальности.
В результате, оставаясь материальным объектом, индивидуальный человек начинает сознавать себя и действовать в «виртуальном», информационном мире, мире не реальностей, но оценок и в первую очередь - ожиданий. Конечно, его действия оказывают воздействие не только на информационные, но и на реальные объекты, однако, так как он не воспринимает реальность, он не сознает или по крайней мере не полностью сознает и последствия своих воздействий на реальные объекты, по-прежнему являющиеся для «неинформатизированного» большинства членов его общества единственно воспринимаемой реальностью.
«Спортсмены как дети, убьют - не заметят».
Важно, что при этом качественно более высокая, чем у обычных, эффективность информационных технологий позволяет такому индивидуальному сознанию с лихвой компенсировать для себя потери от ошибок, неминуемо совершаемых им при взаимодействии с грубой и потому попросту не воспринимаемой им (или воспринимаемой недостаточно) действительностью. Последствия этих ошибок перекладываются на менее творческую, менее эффективную и потому более уязвимую часть общества, которая и расхлебывает последствия недостаточно ответственного увлекательного общественного творчества своей политической и экономической элиты.