Мировые войны и мировые элиты
Шрифт:
Доктор Аарон Беньямини, работавший врачом в знаменитой гимназии «Герцлия», взвешивал и измерял своих учеников, пытаясь обосновать теорию естественной селекции. В 1930 году вышло первое издание «Еврейской социологии» на иврите и немецком языке. Две его первые главы назывались «Расовый состав евреев Эрец-Исраэль» и «Расовая история евреев за пределами Эрец-Исраэль». В конце первого тома приведены многочисленные фотографии типично «еврейских голов», наглядно иллюстрирующие основной тезис книги об особом соотношении расового единства и многообразия среди евреев различных общин. Черты лица и размеры черепа призваны доказать тот факт, что все без исключения евреи происходят из древней Азии, а соответственно могут претендовать на земли в Палестине. Вплоть до начала Второй мировой автор сборника сионистский лидер Артур Руппин поддерживал академические контакты с теоретиками «расовой гигиены» и именно его идеи были взяты на вооружение нацистским режимом. Уже после прихода Гитлера к власти иерусалимский доцент навестил Ганса Фридриха Карла Гюнтера (1891–1968), одного из столпов расовой теории и члена NSDAP с 1932 года.
При этом сообщество немецких евгеников непосредственно к холокосту никогда не призывало. Даже вышедшая в 1938 году в Гамбурге «Расовая биология» наставника Иосифа Менгеле Отмара фон Вершуэра с описанием расовых признаков евреев имеет своим заключением вывод, что немцам и евреям необходимо оставаться обособленными друг от друга группами и не более. В 1932 году руководство нацистской партии обратилась к Э. Фишеру и Ф. Ленцу, предложив участвовать в работе по «гигиене рас». Фриц Ленц, вероятно один из самых влиятельных немецких евгеников, выступил против антисемитизма.
И напротив, немецкая «Лига усовершенствования людей и изучения наследственности» подвергалась нападкам со стороны нацистского издателя Юлиуса Ф. Леманна как элемент подрывной еврейской деятельности.
Как наука евгеника действительно в большой степени обязана именно еврейским естествоиспытателям. Когда в 1910 году в Америке умер революционный анархист, издатель «Американского бюллетеня евгеники» Мозес Гарман, издание «Бюллетеня» взял на себя журнал Эммы Гольдман «Мать Земля» [15][35][36]. Эмма, будучи медсестрой, прошла курс изучения психоанализа у Зигмунда Фрейда. Психоаналитики также сделали свой вклад в расологию, к примеру, Аврахам Рабинович, работавший в Иерусалиме, в историях болезни именовал евреев из Бухары, Грузии и Персии «примитивными расами». На его взгляд, они были менее подвержены психическим заболеваниям: «Их сознание со скудным содержимым не предъявляет особых запросов к жизни и рабски подчиняется внешней обстановке» [37].
Единственный ребенок в семье богатого еврейского торговца алкоголем Чарльз Габриэль Зелигман стал видным членом Британского евгенического общества, он одним из первых обратился к изучению национальной и расовой патологии с помощью методов психоанализа. Острый и пытливый ум антрополога сформулировал такое понятие как «статус расы» («the status of race), являвшийся переходом от физической антропологии к психологии и культуре. По его теории дикие общества — это общества агрессивных экстравертов, но ни одно общество экстравертов не сможет выжить без внедрения в него спасительного процента интровертов, способных быть лидерами и не повиноваться при этом силе обстоятельств. Тонкие материи нужно чувствовать, а для этого необходим сложный и утонченный механизм восприятия, которым экстраверты обделены от природы. «История Южной Африки и Сахары наглядно показывает нам, что негры и бушмены всеми своими культурными достижениями обязаны примеси хамитской крови. В жизни Черного континента хамиты всегда являли собой мощное цивилизационное начало», — указывал Чарльз Габриэль Зелигман [1].
Но именно Эмма Гольдман станет духовной наставницей основательницы «Института планирования семьи» Маргарет Зангер, стажировку у которой проходил ведущий психиатр Института кайзера Вильгельма Эрнст Рудин, архитектор гитлеровской программы медицинской евгеники и президент Мировой федерации евгеники. В 1916 году раввин Макс Рейхлер опубликовал статью «Еврейская евгеника», увязывающую понятия евгеника и иудаизм, другой раввин, Луис Манн входил в совет директоров Американского евгенического общества. Благодаря Нобелевскому лауреату по медицине 1946 года, еврею Герману Малеру, занимавшему пост ведущего генетика Московского университета, евгеника могла стать официальной политической доктриной СССР. Но И.В. Сталин в 1937 году отверг предложение Малера, после чего последний благополучно отъехал в Шотландию. В Германии именно социалистическая газета Vorwarts печатала лояльные по содержанию статьи, посвященные евгенике. Евгеника считалась популярной наукой, в будущее которой свято верили бургомистр Мюнхена Макс Левин и видный член Германской социалистической партии Юлиус Мозес. Список выдающихся немецкоеврейских евгеников включает генетиков Рихарда Голдсмита, Генриха Полля и Курта Штерна, статистика Вильгельма Вайнберга (соавтора закона Харди — Вайнберга), математика Феликса Бернштейна, физиков Альфреда Блашко, Бенно Чайеса, Магнуса Гиршфильда, Георга Ловенштейна, Макса Маркузе, Макса Гирша и Альберта Молля.
Подобное внимание к евгенике среди еврейских ученых того времени неслучайно. Евреи Восточной Европы, которые на тот момент столетиями вступали в преимущественно родственные браки, относительно часто оказываются носителями десятка рецессивных генетических заболеваний. Самое известное — аутосоматическое расстройство, связанное с разрушением жировых отложений в мозгу и описанное в 1881 году британским офтальмологом Уорреном Тэем, получило название болезни Тэя-Сакса. Если оба родителя являются носителями этого гена, ребенок в двадцати пяти случаях из ста страдает этой смертельной болезнью. Вот что пишет декан факультета генетики Еврейского университета в Иерусалиме Гидеон Бах: «Сейчас мы знаем, что если не все, то большинство болезней человека имеют генетические предпосылки, и овладеваем методами изучения, лечения и, в конечном счете, предотвращения этих болезней… Израиль, с его многочисленными этническими группами, внутри которых дети нередко рождаются от кровных родственников, оказался богатой лабораторией для исследователей генетики» [36].
Современный историк Ракефет Залашик в своей книге «Ad Nefesh: беженцы, репатрианты, новички и израильский психиатрический истеблишмент» с удивлением описывает, что в Палестине 30-х «большинство местных психиатров ратовало за евгенику. Они считали, что для воплощения сионистских идеалов в Израиле необходима здоровая нация. Следовало препятствовать деторождению среди людей, которые и так являются обузой общества. В ту же категорию попадали гомосексуалисты и фригидные женщины». «Тогдашние врачи» — продолжает она: и евреи, и неевреи — полагали, что евреи более подвержены психическим заболеваниям, чем люди других национальностей. Спор шел лишь о том, в чем причина — в расовых особенностях или условиях жизни… В результате еврейское меньшинство, особенно в Германии, стало считаться не социальной, а медицинской проблемой». В Палестине психиатры приспособили свои теории к новым условиям: так они уверяли, что подверженность психическим заболеваниям свидетельствует о превосходстве колонистов над евреями общины, существовавшей до провозглашения государства Израиль. По утверждению профессора Иерусалимского университета Артема Кирпиченок: «Адептом евгеники был сам начальник департамента здравоохранения, профессор Шифра Шварц, прославившийся зоологической ненавистью к эмигрантам с Востока».
«В евгенических поликлиниках врачи стремились вылечить не столько пациента, сколько еврейский народ. Например, если рождался ребенок с отклонениями, родителей уговаривали больше не заводить детей», — замечает в этой связи Залашик. Психиатры одобряли и стерилизацию психически больных. Также они предлагали так называемую «гигиену психики», за которую ратовала Международная лига ментальной гигиены, которая боролась с нищетой, преступностью и высокой заболеваемостью путем жестких превентивных мер. В 1930-е годы в Тель-Авиве и Яффе были созданы консультативные пункты для вступающих в брак и супружеских пар, которые могли оказаться носителями нездоровых генов. Нежелательные беременности предписывалось прерывать. «Не рожайте, если вы не уверены, что ваши дети будут здоровы душой и телом!» — призывал уроженец Вены, доктор Йозеф Мейр, 30 лет возглавлявший организацию здравоохранения Clalit и больничную кассу профсоюзов. Его восхваляющие евгенику статьи не сходили с первых полос главной газеты сионистов-социалистов «Давар». Впоследствии исследователи обнаружили ряд неприятных параллелей между идеями д-р Меира и практикой д-ра Менгеле [37][39]. Итак:
«Гибель огромного числа евреев — неоспоримый фант; но считать евгеническое движение идейным вдохновителем холокоста — ошибка. Не подлежит сомнению, что Гитлер, отчасти под влиянием написанного Э. Бауэром, Э. Фишером и Ф. Ленцем руководства по генетике человека, сочувствовал евгенике. Но он ненавидел евреев отнюдь не потому, что евгенисты научили его квалифицировать евреев как умственно неполноценных. Напротив, он считал их опасными соперниками арийской расы, которая должна была стать господствующей. На евреев возлагали вину за поражение Германии в Первой мировой войне и за унижения Версальского договора. Когда стало ясно, что новое поражение ждет Германию в результате Второй мировой войны, месть стала на повестке дня».
Далее автор, отнюдь не ревизионист, а, по его признанию, человек имеющий отношение к учреждению Дня холокоста, приходит к выводу, что «евгеника не была движущей силой национал-социализма», а закон о принудительной стерилизации страдающих наследственными заболеваниями был принят до 1932 года и, соответственно до прихода Гитлера к власти. Впоследствии стерилизация рассматривалась как альтернатива социальному обеспечению со стороны «эффективных собственников», с чем открыто боролась, к примеру, Католическая церковь. Подписанный Гитлером секретный указ 1939 года о национальной программе эвтаназии имел также абсолютно прагматичную цель: освободить до 800 000 больничных коек для ожидаемых с театра военных действий раненых [36]. Адольф — «эффективный менеджер», представляющий финансовые круги, вложившие в Германию деньги отнюдь не ради того, чтобы государство тратило их на социальное обеспечение.