Мирт. Истина короля
Шрифт:
Цзиянь, услышав это, вскинул голову:
— Мистер Мирт, я не могу…
— Можете, друг мой, — оборвал его мистер Мирт. — Вы пришли ко мне с конкретной целью. И я был бы счастлив помочь не только материально — как вы могли заметить, я неплохо разбираюсь в разного рода механизмах. И пусть я никогда подобного не видел… Если мистер Ортанс позволит, я бы поассистировал ему в операции.
Ортанс прокашлялся:
— Габриэль, послушайте, я, конечно, ни за что не откажусь от вашей помощи. Признаться честно, даже сам подумывал предложить — все решал,
— Но? — мистер Мирт поднял бровь.
— Но мы пока еще не получили необходимые детали. И даже с деньгами у нас нет гарантии, что наш человек в Улье смог их добыть.
При этих словах Юй Цзиянь заметно посмурнел.
Это не укрылось от внимательного взгляда мистера Мирта.
— В таком случае к чему откладывать неизбежное? Улей — место весьма неприятное, мне доводилось там бывать, а дорогому Цзияню так и вообще удалось совершить невозможное — незаметно зайти и вернуться… И спасти всех нас. Мы у вас в долгу, Цзиянь. Когда мы отправляемся?
— Мы? — Цзиянь, казалось, потерял дар речи.
— Ну конечно, — мистер Мирт широко улыбнулся.
От его вчерашней усталости как будто не осталось и следа. Глаза горели в предвкушении нового приключения — вне зависимости от того, считал ли он таковым Улей или починку биомеханических частей человека.
— Габриэль, но это дело… Оно только наше, в смысле, простого механика и ханьца-изгнанника. Не сделает ли все хуже появление рядом с нами джентльмена? — Ортанс склонил голову к плечу.
Мистер Мирт мотнул головой.
— Уверен, все будет в порядке. Итак, господа, если вы не против моей компании, то отправляемся сразу же, как покончим с завтраком. А вот и Поуп с кофе! Как всегда, вовремя!
— Чтобы нужной температуры, — пробасил Поуп, аккуратно разливая из кофейника по фарфоровым чашкам.
Юй Цзиянь и Джон Ортанс переглянулись. Остановить мистера Мирта на пути причинения добра не могла, пожалуй, даже паровая машина. А Улей — и в самом деле такое место, куда лучше приходить большой компанией и на всякий случай хорошо вооружившись.
Вот так и вышло, что к трем часам пополудни ко входу в Улей явилась пестрая компания. Невысокий джентльмен в сюртуке практичного черного цвета и в цилиндре на кудрявых каштановых волосах, крепко сбитый мужчина, который с трудом мог бы сойти за представителя высшего общества, если бы даже и попытался — но простая одежда и мозолистые ладони выдавали в нем механика. И ханец, чью металлическую руку скрывали рубашка, сюртук и тонкие шелковые перчатки, а шляпа, низко надвинутая на лицо, не давала рассмотреть вживленную в кожу металлическую пластину. Они привлекали внимание — и чувствовали это, хотя и не могли заметить десятков устремленных на них глаз: точно в самом деле то был пчелиный улей или осиное гнездо. Хотя мистер Мирт вероятнее сравнил бы его с паучьим логовом.
Главное было идти аккуратно и не запутаться
Впрочем, при свете дня все выглядело не так страшно, как поздно вечером или среди ночи. Полумаргинальные личности, выпрашивающие милостыню или затачивающие ножи в подворотнях, только молча провожали взглядами гостей из другого — светлого, морозного и солнечного — мира.
Юй Цзиянь поежился.
— Все в порядке? — Ортанс положил руку ему на плечо. — Друг мой, мы просто заберем то, что нам надо, и уйдем.
— Да, — кивнул Цзиянь. — Я в порядке, просто… Только недавно был здесь, воспоминания еще свежи. Они… ранят.
— Я понимаю, — тихо сказал мистер Мирт. — Он был вашим другом.
— Возможно, что больше, чем другом, — еле слышно признался Цзиянь. — Что не отменяет того, что его поступки — чудовищны и сам он превратился в монстра.
— Я придерживаюсь мнения, что не бывает только монстров или только хороших людей, — проговорил мистер Мирт. — Окружение, события… Вот что влияет на нас. Наши чувства и поступки лежат на весах, настолько шатких, что перевес постоянно происходит — то в одну, то в другую сторону. Ни один человек не избавлен от зла. Как и от добра в сердце. Мы — тот выбор, который делаем.
— Я понял, что вы оставили его живым, — глухо сказал Цзиянь, и в голосе его ярко зазвучал ханьский акцент. — Поэтому?
— Потому что я его люблю, — просто ответил мистер Мирт. — И потому, что я перед ним виноват — сколь бы ни были разумны причины моего выбора, я все равно виноват перед всей семьей. Я должен был исполнить свой долг и задержать его. Я сделал выбор — может быть, опять неправильный. Время рассудит.
— Я тоже сделал однажды неправильный выбор, — сказал Цзиянь. — И раскаиваюсь теперь. Если бы я остался на своей должности — а мой начальник мне благоволил и наверняка разрешил бы вернуться, — я смог бы быть рядом с ним. Не дать имперской машине затуманить его разум, манипулировать им…
— Знаете что, друзья, — серьезно сказал Ортанс. — Я не такой умный, как вы. И не вращался никогда среди сильных мира сего, я простой механик. Но обоим вам хочу сказать — прекращайте есть себя поедом и думать, что вы могли что-то изменить. Прошлое остается в прошлом. Настоящее утекает с каждой секундой. Мы — в конце концов — можем решить только, каким будет наше будущее.
— Вы правы, Джон, — со вздохом согласился мистер Мирт. — Однако невозможно избавиться от этих мыслей просто волевым усилием. Нам всем требуется время.
— Да и мир уже не будет прежним. — Цзиянь прикрыл глаза. — Сейчас Парламент сделает все, чтобы заострить вопрос ханьской угрозы. О мире между державами, кажется, можно забыть навсегда. Каково будет обычным людям, таким как я, кто не имеет — или отказался иметь — к этому отношение?
— Не знаю, как будет каким-то «им», но вас я в беде не оставлю, — твердо сказал Ортанс.
И осекся, словно хотел еще что-то сказать… Но помешало то, что они уже спустились в доки и вошли в обиталище Шершня.