Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Вмерзшие. Книга 3. Рожденные холодом

Крам Дмитрий

Но всё рано или поздно кончается. В том числе и боль. Веки стали не такими тяжёлыми, и мне после тысячной попытки наконец-то удалось открыть их. Вокруг было темно. Через большие окна в палату немного пробивался свет уличных фонарей.

Ненавижу долбаные палаты. Такое чувство, что только и делаю, что валяюсь на больничной койке. Я потянулся к тумбочке за живцом, но ни слева, ни справа не нашлось ни того ни другого. Нда-а-а. Страдает сервис у внешников.

А в том, что я был именно у них, сомневаться не приходилось. У нимф в больнице

ремонт на несколько классов ниже. Там в первую очередь ценят практичность, поэтому не распыляются на лишние лампочки и отделку стен.

В голову пришла дурацкая идея сигануть из окна в сугроб и сбежать, но потом до меня дошло, что в руке я держу кнопку вызова врача. Стало даже интересно, какого чёрта вообще меня заморозили и как Якимура связан с внешниками.

Большой палец утопил кнопку. Тут же в коридоре послышались шаги. В палату заглянула смуглая медсестра, похожая на индианку. Я жестом показал ей, что хочу пить. Девушка через минуту вернулась с живцом. Залпом осушив скромных размеров пластиковый стакан, я вопросительно уставился на неё.

– Сейчас доктор придёт, – тихо сказала она и вышла из палаты.

Доктор, мля. Аж ухо режет. Совсем тут у внешников под крылом распустились. Ещё, наверное, и имена земные носят.

В палату вошёл мужчина лет тридцати пяти на вид, с модельной стрижкой и гладко выбритым лицом. Серый костюм сидел на нём так, словно тот носил его с самого рождения. Человек не был похож ни на доктора, ни тем более на знахаря. Не то чтобы я специалист в чтении людей с первого взгляда, но незнакомец относился к тому типу личностей, вокруг которых чуть ли марево расходилось от их тяжёлой ауры.

Вряд ли подобный субъект мог быть лекарем. Пациенты бы вяли на койках, как срезанные цветы без воды. По крайней мере, так говорили мои ощущения. А я привык им доверять. Тут иначе не выжить.

Мужчина прошёл до кресла для гостей и молча уселся. Какое-то время изучающе глядел на меня, а затем сказал:

– Господин Фарт…

У меня аж глаз задёргался. Нехорошие ассоциации с Клопом ещё были свежи в памяти.

– Давай без господина, – намеренно перешёл я на «ты». – Поменьше этой шелухи в словах.

– Хорошо, – кивнул собеседник. Лицо его было серьёзным, но в глазах читалось что-то такое… Казалось, будто он развлекается. – Как ваше самочувствие?

– Терпимо. Когда я смогу свалить отсюда?

– В любую секунду, как только пожелаете. Просто мы хотели убедиться в вашем добром здравии. Понимаете, у знахаря, который проводил ваш осмотр, случился припадок. Он два дня пробыл в коме и только сегодня пришёл в себя. Мы боялись, что и на вас это как-то сказалось.

Собеседник пристально смотрел на меня, следил за реакцией. А я вдруг вспомнил единственный яркий эпизод во время моего забытья. Это произошло, когда я прокручивал в голове всё, что было связано с Дарой, начиная с того момента, как спас её от трёх одичавших мужиков.

Именно в этот, можно сказать, интимный момент у меня возникло стойкое чувство, словно кто-то подглядывает. Подглядывает за самым сокровенным, что у меня есть. За единственным, что в то время имело для меня смысл.

– Я в относительном порядке. На мне много чего сказалось, но точно не то, о чём вы говорите, – ответил я незнакомцу.

Он удовлетворённо кивнул, поднялся с кресла и молча вышел. И чё приходил? Чисто познакомиться заглянул? Так ведь даже не представился. Шизанутые тут все какие-то.

Стоило ему выйти, как в комнату вошёл Якимура. Держался он так, словно и не запирал меня в холодильнике. Я недобро пялился на него, ожидая объяснений. Контрразведчик какое-то время молча разминал сигарету. Затем подошёл к окну раскрыл его и закурил.

– Содержательная история. Особенно извинения в самом начале мне понравились, – не сдержался я.

Якимура докурил, поправил очки, сделал пас рукой. Палату окутал купол тишины.

– Сам понимаешь, всего рассказать не могу, – начал он. – Ситуация сложная. Считай, что я тебя в отпуск отправил на десять дней. Тебя все потеряли. Никому ничего не говори. И приучи себя думать как гроссмейстер.

Он закончил свою речь и, видимо, думал, что мне этого будет достаточно, раз направился к выходу. Я резко соскочил с кровати, не обращая внимания на круги перед глазами, преградил ему дорогу и опёрся на дверь спиной. Зажмурился, пережидая приступ головокружения.

– Хорошо, – сказал контрразведчик. – Это партия, где на одной доске играют сразу пять крупных игроков и ещё несколько десятков мелких. Грядут перемены. Доска должна быть сломана.

– А, так вот оно что! Теперь всё понятно. Шахматный кружок открываешь?

Якимура поправил бликующие очки и шагнул ко мне. Я думал, он попробует оттолкнуть меня, и уже приготовился оказать сопротивление, но бывший следователь просто прошёл сквозь моё тело и дверь. Этот его жест ужасно выбесил. Я дёрнул ручку, распахнул дверь и выскочил в коридор, но там уже никого не было.

Медсестра принесла мне комплект простенькой одежды. Отдельно в коробке лежали все личные вещи, что имелись у меня с собой до заморозки – «Глок» с четырьмя магазинами, початая пачка сигарет, зажигалка, паспорт, фляга с живцом, нож, спички и пакет с местной валютой. Я быстро привёл себя в порядок, спустился на первый этаж и вышел на улицу. Свежий воздух приятно вскружил голову. Так, и куда податься?

Первым порывом было свалить в рейд подальше от всего этого дерьма, что на меня навалилось. Там особо думать некогда. Никаких сантиментов. Бей, беги и так по кругу. Чистое стремление выжить.

Это был бы идеальный вариант, но сейчас здоровье не позволит. Да и подготовиться нужно основательно. «Бурлака» починить хотя бы. С Зацепом вопрос решить, на мне ведь до сих пор долг висит. Плюс в анабиозе я сильно отощал, тяжёлый переход по заснеженным просторам – это не то, что пойдёт на пользу моему организму.