Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Вмерзшие. Книга 3. Рожденные холодом

Крам Дмитрий

Остановился у банка. Пришло время забрать флешку. Зашёл внутрь, поздоровался с девушкой на входе, быстро объяснил, что нужно. Тут возникла заминка. По условиям забрать флешку из ячейки могла только Дара. Но по понятным причинам это было невозможно. Пришлось подключать к делу администратора. Затем вызывать с выходного оператора. Хорошо, что он меня опознал. Вдобавок по базе пробили, что как раз в это время сканировался паспорт на личность Занозы. В общем, с горем пополам разобрались.

Забрал флешку и записку из ячейки. Вышел на улицу и закурил. Думал, всё иначе обернётся, а оно вон как вышло. Скомкал записку и выкинул в урну. «Хреново одному

по городу кататься, надо с компанией, – решил я, – а то хандрить начну».

По рации вызвал Варика. Заскочили с ним в отдел электроники, где я прикупил ноутбук, прямо там сделал несколько скриншотов и обрезал демку видеоролика. Скопировал всё это на отдельную флешку. Вдобавок распечатал несколько фото.

Затем съездили обратно до базы и упаковали тело твари в мешок для трупов. Злыдень перебрался в салон и всю дорогу гипнотизировал его. А ну как возьмёт и оживет.

Оказалось, это уже пятая тварь, пытающаяся пробраться на базу. Кто знает, сколько промзоновцев перемёрло во время Срани по своим норам? Факт в том, что твари на них отъелись и обнаглели. Тела девать было некуда, и Воронцов вспомнил о нашем с ним визите в Институт. Вышел с учёными на контакт. Те, разумеется, охотно забрали мутантов для исследований. Ещё и денег дали в придачу.

Я заранее позвонил профессору Пингвину, поэтому нас встречали уже на подъезде к Институту. Двое крепких лаборантов забрали мешок с телом твари. Я вышел и поздоровался.

– Профессор Пингвин, как продвигаются исследования? Помогли ли вам мои данные?

– Исследования, как всегда, идут медленнее, чем хотелось бы. Добытые вами данные относятся к группе частично известных белиберданских языков. Их до сих пор дешифруют наши специалисты. Больший интерес представляет сама станция. Туда была отправлена группа, которая провела её исследование. Результаты довольно любопытные, но, боюсь, для вас они не представляют интереса.

– Рад, что смог помочь.

– Мы вам очень благодарны. Вне нашей организации мало кто сочувствует нашему делу. Даже не знаю, чем вам отплатить.

– Информацией, разумеется. У меня буквально через полчаса встреча с профессором Суховым. Хотелось бы подробнее узнать, что это за человек.

– О-о-о. Вы не перестаёте меня удивлять. Пройдёмте в кабинет.

Я переговорил с Пингвином, который подтвердил всё, что говорила Алиса, и добавил парочку новых фактов. Ко времени встречи я уже был во всеоружии и знал, как себя вести.

Кабинет директора располагался на последнем этаже. Добротная лакированная дверь создавала иллюзию роскоши. На самом же деле внутри всё было довольно скупо обставлено. Единственной дорогой вещью оказался кожаный стул с высокой спинкой.

Всё остальное несло сугубо практическую ценность. На стеллажах стояли подписанные папочки. На столе кучками лежали документы. На стене висела большая карта долины с пометками.

– Приветствую вас, молодые люди, проходите, – сказал профессор. Он, как и в прошлый раз, был сух и сутул. Тем не менее, учёный обладал пронзительным цепким взглядом, какой бывает у очень любознательных людей.

Варика я тоже взял с собой и даже заставил его заучить несколько фраз. Главное, чтобы он вставил их в нужный момент. Тогда я на его фоне буду смотреться ещё выигрышнее.

– Алиса сказала, что у вас очень важное дело. Время дорого. Так что сразу переходите к сути.

Настроен он, и правда, был очень скептически. А я в таких делах не люблю сразу к сути переходить. Мне помучить собеседника охота. Поэтому, неторопливо достав конверт, бросил его на стол.

– Что там? – спросил профессор и потянулся к нему.

Я ничего не ответил. Учёный ощупал бумагу. Затем открыл и начал по одной рассматривать фотографии, периодически отвлекаясь, чтобы взглянуть на меня.

– Это не подделка? – наконец спросил он.

– Нет. Взгляните на это. – Довольный произведённым эффектом, я передал ему копию флешки.

Профессор долго изучал фотографии на компьютере и несколько раз пересмотрел короткий видеоролик.

– У вас ведь есть ещё данные, – констатировал профессор. – Я отправил материалы на проверку нашим специалистам. Если они окажутся подлинными, мы хорошо заплатим за остальную информацию.

– А с чего вы взяли, что я вам её продам?

– Как с чего? – вдруг растерялся профессор.

– Я не понимаю, в чём суть вашей деятельности. Институт завязан в стольких городских сферах, что у меня складывается впечатление, будто бизнес интересует вас больше, чем наука. Эти данные могут принести пользу людям. Вдруг найдётся кто-то более компетентный, кто сможет их изучить?

– Не порите ерунды, – вдруг взвился профессор. – Я всю жизнь занимаюсь наукой. Гидростатическая нестабильность западной Антарктиды всегда волновала меня куда больше всего остального. Тут, разумеется, вектор интересов немного сменился, но суть моей деятельности всё та же.

– Почему вы выбрали именно эту сферу науки?

– В вашей реальности был СССР?

– Был.

– Распался?

– Да.

– Лихие девяностые?

– Угу.

– Тогда вы должны меня понять. После развала Союза Арктика осталась единственной сферой, где мы всё ещё опережали всю планету и даже спустя два десятка лет, когда оптимизировали образование, медицину, космос и всё на свете, в Арктике мы продолжали оставаться лучшими.

– Ну, можно было выбрать что-то попроще.

– Освоение Арктики, мой друг, это необходимая ступень перед освоением космоса. Это вызов научно-техническому прогрессу. Я не склонен к упадническим мыслям, и своё присутствие здесь считаю неслучайным. Я занимаюсь любимым делом и живу счастливой жизнью. С каждым годом чувствую себя всё лучше и могу больше работать. Я знакомлюсь с трудами своих коллег и даже читаю свои собственные работы из параллельных реальностей. Я работаю с уникальным материалом уже добрый десяток лет и всё еще не считаю себя хоть сколь-нибудь компетентным в вопросе.

Оказалось, Сухов не просто любил поболтать, его уносило во время разговора. Я, конечно, был готов к такому полёту мысли, но не думал, что он настолько широкий. Интересно, он на заседаниях в совете так же болтает без умолку?

– Тратить столько ресурсов на науку в Улье – это бессмысленно, – влез в диалог Варик.

– Позвольте преподать вам небольшой урок истории, молодой человек.

– Валяйте.

– Да будет вам известно, что в двадцатые-тридцатые годы двадцатого века вкладывать деньги в развитие Северного морского пути казалось безумием. Но когда грянула вторая мировая, это решение оказалось фактически пророческим. Двадцать процентов грузов стало проходить через него. Такая вот чеховская бомба замедленного действия, подвешенная на стену самой матушкой-историей. Мне тоже хочется масштабности. Я не хочу реагировать на угрозу, я желаю знать о ней заранее. В снегах может жить такая зараза, с которой даже наш хвалёный иммунитет не справится. Я верю, что каждый вложенный в науку споран однажды отобьётся.