Миры Айзека Азимова. Книга 10
Шрифт:
— Голан!
— По-детски, ну и что? Но покажи мне человека, который время от времени не вел бы себя так? Тем не менее мы друзья. Это решено, значит, я не должен больше играть в эти игры. Мы направляемся на Компореллон.
— Компореллон? — переспросил Пелорат, не сразу вспомнив, о чем речь.
— А ты вспомни моего бывшего приятеля-предателя Мунна Ли Компора. Того самого, которого мы встретили на Сейшелле.
Пелорат облегченно вздохнул.
— Конечно, помню. Он родом с Компореллона.
— Если это правда. Нельзя верить всему, что сказал Компор. Но Компореллон —
Пелорат кашлянул и покачал головой:
— Ах, дружочек, ты так думаешь?
— Что тут думать? Есть единственная отправная точка, и, как бы сомнительна она ни была, у нас нет иного пути, кроме как следовать к ней.
— Да, но если мы делаем это, полагаясь на слова Компора, тогда, наверное, следует учесть все, что он сказал. Как я припоминаю, он заявил нам, очень решительно, что Земли как пригодной для жизни планеты больше не существует — ее поверхность радиоактивна и там нет никакой жизни. А если это так, то лететь на Компореллон бессмысленно.
8
Все трое обедали в крохотной столовой, которая с трудом вмещала даже такую небольшую компанию.
— Отлично, — похвалил еду Пелорат. — Это часть наших запасов с Терминуса?
— Нет, что ты, — ответил Тревайз. — Они давно кончились. Это из тех припасов, купленных на Сейшелле до того, как мы направились к Гее. Забавно, не правда ли? Какие-то дары моря. Что же касается этого блюда, я думал, это капуста, когда покупал ее, но на вкус — ничего подобного.
Блисс слушала и помалкивала, брезгливо ковыряясь вилкой в тарелке.
— Ты должна поесть, дорогая, — нежно сказал Пелорат.
— Знаю, Пел, я и ем.
— У нас есть геянская еда, Блисс, — сказал Тревайз с некоторым раздражением.
— Я знаю, — сказала Блисс, — но я предпочитаю приберечь ее. Мы ведь не знаем, как долго будем путешествовать. В конце концов я должна научиться есть пищу изолятов.
— Неужели она так плоха? Или Гея должна есть только Гею?
— Верно, — вздохнула Блисс, — у нас есть поговорка, которая гласит: «Когда Гея ест Гею, никто ничего не теряет и не приобретает». Просто перемещение разума вверх и вниз по шкале. Все, что я ем на Гее, являетсяГеей, и когда большая часть этого усваивается и становится мной — это по-прежнему Гея. При этом в процессе еды часть того, что я ем, имеет возможность стать частью более развитого разума, в то время как другая ее часть превращается в разного рода отбросы и, следовательно, опускается вниз по шкале разума. — Она взяла очередной кусок с тарелки, энергично пожевала его некоторое время, а затем продолжила: — Это — всемирный круговорот. Растения растут и поедаются животными. Животные едят и сами бывают съедены. Любой погибший организм поглощается плесенью, гнилостными бактериями, и так далее — словом, Геей. В этом громадном круговороте сознания участвует даже неорганическая природа, и все обладает
— Такое, — возразил Тревайз, — можно сказать о любом мире. Каждый атом во мне имеет долгую историю. Некогда он мог быть частью многих живых существ, включая людей, а когда-то мог быть каплей океанской воды, жить в обломке угля, камня, летать по свету под порывами ветра.
— На Гее, однако, — сказала Блисс, — все атомы являются также неотъемлемыми частицами высшего, планетарного сознания, о котором ты не знаешь ничего.
— Ладно. А что же произойдет с этими сейшеллскими овощами, которые ты съела? Станут ли они частью Геи?
— Станут, но очень медленно. И мои испражнения постепенно перестанут быть частью Геи. В конце концов, то, что покидает меня, навсегда теряет связь с Геей. И не участвует даже в менее непосредственном гиперпространственном контакте, который я могу поддерживать с Геей благодаря высокому уровню моего разума. Именно этот гиперпространственный контакт приводит к тому, что не-геянская пища становится Геей — очень медленно — после того, как я съем ее.
— Ну, а геянская пища в нашей кладовой? Становится ли она постепенно не-Геей? Если так, лучше уж съешь ее, пока не поздно.
— Нет нужды беспокоиться об этом. Наши геянские продукты обработаны таким образом, что могут довольно долгое время оставаться частью Геи.
— А что случится, если мы съедим геянскую пищу? — неожиданно спросил Пелорат. — Мы ведь ели геянскую пищу на Гее. Не превратились ли мы сами постепенно в Гею?
Блисс покачала головой, и необычно тревожное выражение промелькнуло по ее лицу.
— Нет. То, что ели вы, было потеряно для нас. Или, по крайней мере, та часть, что была усвоена вашими организмами, была потеряна для Геи. То, что вы не усвоили, осталось Геей или постепенно стало ею, так что в принципе баланс сохранился, но ряд атомов Геи стал не-Геей в результате вашего визита к нам.
— Это почему? — спросил Тревайз с любопытством.
— Потому что вы не могли бы перенести превращение, даже частичное. Вы были нашими гостями, прибывшими в наш мир поневоле, так сказать, и мы должны были защитить вас от опасности даже ценой потери некоторой части Геи. Это цена, уплаченная нами добровольно, но без особого восторга.
— Искренне сожалеем, — сказал Тревайз, — но ты уверена, что не-геянская пища, или какой-нибудь вид не-геянской пищи, не может, в свою очередь, повредить тебе?
— Нет, — ответила Блисс. — То, что съедобно для тебя, должно быть съедобно и для меня. У меня, безусловно, есть кое-какие трудности в усвоении такой пищи и превращении ее в Гею, как и в мои ткани. Это создает психологический барьер, который слегка портит мне радость от еды и заставляет меня есть медленно, но я преодолею это со временем.
— А как же инфекции? — воскликнул Пелорат в тревоге. — Как же я не подумал об этом раньше, Блисс! В любом мире, где мы приземлимся, наверняка есть микроорганизмы, против которых ты беззащитна. Ты можешь умереть от обыкновенной простуды. Тревайз, мы должны вернуться.