Миры Айзека Азимова. Книга 11
Шрифт:
Инсигна не сумела сдержаться. Почти с ужасом она услышала собственные слова:
— Значит, и ты хочешь бросить меня, как твой отец?
Марлена вздрогнула.
— Мама, неужели это правда, что он бросил тебя? Мне кажется, все сложилось бы по-другому, если бы ты повела себя иначе. — И спокойно добавила: — Ведь ты сама прогнала его, мама.
Глава 4
Отец
7
Странно — а может, глупо, — но воспоминания
Крайл был высок — за метр восемьдесят, тогда как рост мужчин на Роторе в среднем не превышал метра семидесяти. Благодаря этому преимуществу он — как и Янус Питт — казался сильным и властным. Это впечатление долго обманывало Эугению, и она не скоро поняла, что на его силу нельзя положиться.
У него был прямой нос, резко очерченные скулы, сильный подбородок — и страстный суровый взгляд. Он словно источал мужественность. Эугения ощутила ее аромат при первой встрече и сразу же покорилась.
Инсигна тогда заканчивала астрономический факультет на Земле. Ей хотелось поскорей вернуться на Ротор и заняться работой, связанной с Дальним Зондом. Она знала, что эта работа предполагает широкие исследования космоса, но даже не подозревала, какое ошеломляющее открытие предстоит сделать ей самой.
Тогда-то она и познакомилась с Крайлом и, к собственному смятению, безумно влюбилась… в землянина. Подумать только — в землянина! И уже почти решила выбросить из головы мечты о Дальнем Зонде и остаться на Земле, с ним.
Эугения помнила, как Крайл удивленно посмотрел на нее и сказал:
— Оставаться здесь… со мной? А мне бы хотелось уехать с тобой на Ротор.
Она и подумать не смела, что он готов променять свой огромный мир на ее крохотный мирок.
Как Крайлу удалось добиться разрешения жить на Роторе, Инсигна не знала, да так никогда и не узнала.
Иммиграционные законы были весьма строги. Как только очередное поселение заканчивало набор необходимого числа людей, въезд немедленно ограничивался: во-первых, потому, что поселения могли обеспечить комфортом лишь ограниченное число жителей, а во-вторых, каждое из них отчаянно стремилось сохранить внутреннее экологическое равновесие. Люди, прибывавшие с Земли или из других поселений по необходимости, подвергались тщательной дезинфекции, а иной раз отправлялись в карантин. И едва гости заканчивали свои дела, их немедленно выпроваживали.
Крайл тоже был гостем. Однажды он посетовал на то, что ему предстоит провести в карантине несколько недель, и Эугения втайне обрадовалась его настойчивости. Значит, она и в самом деле нужна ему, раз он идет на все.
Но временами он казался ушедшим в себя, невнимательным, и тогда Эугения начинала гадать, что именно погнало его на Ротор, несмотря на все препятствия. Может быть, причина не в ней? Что если он преступник? Или у него есть опасные враги? А может быть, ему просто надоела земная женщина и он сбежал от нее? Спросить она не решалась.
Сам он никогда не говорил об этом.
Но и после того как Крайл обосновался на Роторе, оставалось неясным, как долго ему удастся там пробыть. Иммиграционное бюро специальным разрешением предоставило Крайлу гражданство, что для Ротора было событием экстраординарным.
Все, что делало общество Крайла Фишера неприемлемым для роториан, казалось Инсигне дополнительным поводом для восхищения им. Земное происхождение придавало ему блеск и неординарность. Истинной роторианке следовало презирать чужака, но Эугения находила в этом даже источник эротического возбуждения. И решила биться за Крайла с враждебным миром — и победить.
Когда Крайл стал подыскивать себе работу — чтобы зарабатывать и как-то устроиться в новом для него обществе, — она намекнула ему, что женитьба на роторианской женщине — роторианке в третьем поколении — может заставить бюро иммиграции предоставить ему все права гражданина.
Крайл поначалу удивился, словно прежде это ему и в голову не приходило, но потом как будто обрадовался. Инсигна же почувствовала некоторое разочарование. Одно дело — выходить замуж по любви, другое — ради того, чтобы муж получил гражданство. Но она сказала себе: ничего, за все приходится платить.
И после подобающей по роторианским обычаям долгой помолвки они поженились.
Жизнь пошла прежним чередом. Он не был страстным любовником — впрочем, как и до свадьбы. Но относился к ней неизменно ласково и внимательно, и это не давало остыть счастью в ее душе. Он никогда не был груб, а тем более жесток. Кроме того, Инсигна помнила, что муж оставил ради нее свой мир и преодолел множество препятствий, чтобы иметь возможность жить вместе с нею. Все это, конечно, свидетельствовало в пользу его чувств.
Несмотря на то что Крайл стал полноправным гражданином, в душе его все-таки оставалась какая-то неудовлетворенность. Инсигна видела это, но не могла осуждать мужа. Гражданство — гражданством, но поскольку он не был рожден роторианином, ряд интересных областей деятельности по-прежнему был закрыт для него. Она не знала, чему его учили там, на Земле; сам же он никогда не рассказывал, какое образование получил. Но в разговоре недостатка образованности не обнаруживал. Впрочем, он мог быть и самоучкой: Инсигна успела узнать, что на Земле высшее образование не считается обязательным, как у роториан.
Вот это-то и смущало ее. Не то, что Крайл Фишер был землянином — тут она могла смело глядеть в лицо друзьям и коллегам, когда об этом заходила речь. Но вот то, что он мог оказаться необразованным землянином…
Но никто не делал никаких намеков, а Крайл терпеливо выслушивал рассказы Эугении о работе Дальнего Зонда. Правда, она так и не рискнула проверить его знания, заведя какой-нибудь разговор о технике. Впрочем, иногда он задавал ей вопросы по делу или отпускал вполне уместные замечания. Ей это было приятно, поскольку его слова вполне могли принадлежать человеку интеллигентному.