Миры Айзека Азимова. Книга 7
Шрифт:
— Удалось ли нам войти с Мулом в непосредственный контакт?
— Нет, — дружно ответили собеседники.
— Не удалось, хотя мы пытались, не правда ли? Разве не правда, что наша встреча здесь не будет гроша ломаного стоить, если нам не удастся войти с ним в контакт? Разве не правда, что до сих пор тут пока больше выпивают, чем думают, и больше отдыхают, чем делают — это, кстати, цитата из последнего номера «Радол трибьюн». А все потому, что мы не можем связаться с Мулом. Господа, у нас почти тысяча кораблей, готовых броситься в битву по первому приказу, чтобы одолеть Академию. Я считаю, что положение нужно коренным образом изменить. Корабли должны быть готовы к другому. Они должны быть повернуты против Мула.
— То есть как? Воевать за этого тирана Индбура и прочих кровопийц из Академии? — с плохо скрытой яростью спросил Мангин.
— Давайте уточним, — взмахнул рукой Ранду. — Я сказал: против Мула, а за кого — неважно!
Поднялся Оваль Гри.
— Ранду, в этом деле я вам — не помощник. Изложите все, когда вечером соберется весь Совет, если вам не терпится совершить политическое самоубийство.
Не сказав больше ни слова, он удалился. За ним молча последовал Мангин. Ранду остался один и целый час перебирал в уме возможные варианты.
Вечером на Совете он не сказал ни слова…
А на следующее утро в комнату Ранду ввалился Оваль Гри, одетый как попало, небритый, непричесанный.
Ранду сидел за еще не прибранным после завтрака столом. Он взглянул на Оваля с искренним удивлением. Даже трубку выронил.
Оваль хрипло выкрикнул:
— Ночью бомбардирован Мнемон! Вероломное нападение!
Глаза Ранду сузились.
— Академия?
— Мул! — рявкнул Оваль. — Мул! Без причины, вероломно! — кричал он, размахивая руками. — Большая часть нашего флота присоединилась к объединенной флотилии. Небольшого числа кораблей, оставшихся на планете, было недостаточно. Они уничтожены! Враги пока не высадились. Может быть, и не высадятся, сообщают, что половина вражеских кораблей уничтожена. Но это — война, и я пришел спросить у вас, как на все это смотрит Хейвен.
— Полагаю, что Хейвен на это смотрит с точки зрения выполнения Федеративной Хартии. Вот видите? Вот он и на нас напал.
— Этот Мул — безумец! Разве ему под силу захватить Вселенную?
Оваль подбежал и схватил Ранду за руку.
— Наши, те немногие, кто выжил после битвы, сообщают, что у Мула есть новое оружие. Депрессор ядерного поля!
— Как?!
— Большинство наших кораблей погибло, — продолжал Оваль Гри, — поскольку были лишены возможности применить ядерное оружие. Несчастные случаи и саботаж исключены. Это все — оружие Мула. Оно, видимо, еще недоработано. Эффект был неполным. Была кое-какая возможность его нейтрализовать — у меня пока нет полной информации. Но вы должны понять, что такое оружие в корне меняет картину войны, и может случиться так, что весь наш флот окажется абсолютно беспомощным.
На Ранду навалилась страшная слабость.
— Боюсь, — проговорил он безнадежно, — что родился монстр, который пожрет нас всех. И все-таки мы должны с ним сразиться!
Глава 17
Видеосонор
Дом Эблинга Миса, расположенный не в самом фешенебельном районе Терминуса, был хорошо известен в кругах интеллигенции, литераторов и вообще всей мало-мальски читающей публике в Академии. Отношение к месту обитания старого чудака зависело от того, кто какими источниками информации пользовался. Для кропотливого биографа оно было «символом ухода от реальности», для того, кто по вечерам пробегал взглядом колонки новостей — «логовом, в котором царил типично холостяцкий беспорядок». Один доктор философии из Университета отметил, что в доме «прекрасная библиотека, но книги расставлены без всякой системы», а приятель Миса, далекий от университетских кругов, заметил, что там «всегда найдется, что выпить, и можно без стеснения забраться с ногами на диван». Наконец, в телевизионных сплетнях было сказано о «полуразвалившейся, угрюмой обители известного грубияна, полоумного Эблинга Миса».
У Байты была возможность взглянуть на дом Миса своими глазами. Кроме беспорядка, ничего особенного она не заметила.
За исключением первых дней ее арест не вызвал у нее особых эмоций, кроме, пожалуй, легкого неудобства. Сейчас ей даже казалось, что перенести те дни было намного легче, чем это получасовое ожидание в доме психолога. Ей чудилось, что за ней и тут следили. По крайней мере, в тюрьме хоть Торан был рядом…
Возможно, она чувствовала бы себя более свободно, если б не Магнифико, — он совсем повесил нос и был гораздо более удручен, чем она.
Магнифико сидел в углу дивана, подтянув колени к подбородку и сжавшись в комочек, будто хотел стать невидимым.
Байта протянула руку и погладила его по голове. Магнифико вздрогнул и криво улыбнулся.
— О, моя госпожа, простите меня. Мне порой кажется, что до сих пор мое тело не ждет от чужой руки ничего, кроме удара.
— Не бойся, Магнифико. Я с тобой, и никому не позволю ударить тебя.
Взгляд паяца немного оттаял, но он тут же отвел его в сторону.
— Но ведь они держали меня отдельно от вас и от вашего доброго супруга — и даю вам слово, только не смейтесь надо мной, но, правда, мне было одиноко без вас!
— Я не буду смеяться. Я тоже скучала по тебе.
Лицо паяца просветлело. Он еще крепче обхватил колени и осторожно спросил:
— А вы знакомы с тем господином, который назначил нам встречу?
— Лично — нет. Но он очень знаменит. Я видела его по телевизору. По-моему, он хороший человек, Магнифико, и не сделает нам ничего дурного.
— Правда?
Паяц беспокойно заерзал на диване.
— Может быть, и так, моя госпожа, но только он уже говорил со мной, и меня немного напугали его манеры — он говорит очень громко, машет руками и фразы до конца не договаривает. И произносит так много непонятных слов, что порой я просто немел от испуга и не мог ни слова сказать в ответ. Как будто сердце стояло в горле!
— Ну, теперь все будет иначе. Нас двое, а он один, а уж нас двоих ему не удастся напугать, правда же?
— Н-нет, моя госпожа…
Как раз в этот момент хлопнула входная дверь, и по дому разнеслись раскаты громоподобного голоса. Где-то совсем рядом раздался вопль:
— А ну-ка, выметайтесь отсюда к чертовой бабушке! И чтобы я вас тут больше не видел!
В окно было видно, как во двор тут же стремглав выбежали двое гвардейцев.
Бормоча под нос проклятия, Эблинг Мис вошел в комнату, швырнул на стол аккуратно перевязанный сверток, подошел к Байте и протянул руку для приветствия. Байта ответила твердым, мужским пожатием. Мис рассеянно встряхнул ее руку, глядя при этом на паяца, но все-таки обернулся и задержал взгляд на девушке.
— Замужем?
— Да. Официально.
Помолчав, Мис неожиданно поинтересовался:
— Счастливы?
— Пока — да.
Мис пожал плечами, выпустил руку Байты и повернулся к Магнифико.
— Знаешь, что это такое, малыш?
Магнифико неуклюже соскользнул с дивана и принял из рук ученого инструмент со множеством клавиш. Пробежал пальцами по клавиатуре, положил инструмент на стол и совершенно неожиданно сделал виртуознейшее сальто назад, нанеся ущерб окружающей мебели. И воскликнул: