Миры Айзека Азимова. Книга 7
Шрифт:
Полли гордо подняла голову:
— Вот уж не знаю! Записка просто лежала на этой штуке. Больше мне нечего вам сказать. Мне тут вообще ничего не говорят. О, если бы ее мать была жива!..
Дарелл жестом отослал ее, поторопив:
— Будь добра, позови мистера Антора.
Реакция Антора на происшедшее была абсолютно противоположна отношению отца Аркадии. В первый момент он даже сказать ничего не мог, а только сжимал и разжимал кулаки и пытался рвать на себе волосы. Потом он разразился проклятиями.
— Черт возьми, чего вы ждете? Чего мы оба ждем? Немедленно свяжитесь по видеофону с космопортом и скажите им, чтобы они связались с «Русалкой»!
— Спокойно, Пеллеас. Она — моя дочь.
— Да, но Галактика не ваша!
— Ну-ну, потише. Она — умная девочка, Пеллеас, и она все продумала досконально. Давайте-ка пока быстренько обдумаем все сами. Знаете, что это такое?
— Нет. Какая разница, что это такое.
— Это — приемник. Подслушивающее устройство.
— Вот эта штуковина?
— Да, это самоделка, но работает прилично. Я проверил. Не понимаете? Она же четко и ясно дает нам понять, что прекрасно слышала все, о чем мы говорили во время нашей встречи. Она знает, куда и зачем отправился Хомир Мунн. Она решила, что ей интересно будет отправиться вместе с ним.
— О Боже Всемогущий! — прорычал Антор. — Ну вот, еще один подарочек для Второй Академии!
— Да, конечно, если только не подумать хорошенько, с какой стати им взбредет в голову в чем-то заподозрить четырнадцатилетнюю девчонку apriori, если только мы со своей стороны не предпримем ничего такого, что могло бы привлечь к ней внимание, — типа попытки связаться с кораблем, приказа вернуться домой и тому подобного. Вернуться из-за нее. Вы разве забыли, с кем мы имеем дело? Забыли, как тонка завеса, отделяющая нас от истины? И как беспомощны мы станем после подобных панических действий!
— Но мы не имеем права ставить наше дело в зависимость от причуд безумного ребенка!
— Она не безумный ребенок, и выбора у нас нет. Она могла бы не писать записку, но сделала это исключительно для того, чтобы мы не бросились сломя голову в полицию заявлять о ее пропаже. Ее записка — она для того и написана, чтобы у всех создалось впечатление, что добрый дядюшка Хомир Мунн взял с собой в отпуск племянницу, дочку старого приятеля. Почему бы и нет? Он — мой друг уже лет двадцать. Ее он знает с трехлетнего возраста, с тех пор как я привез ее сюда с Трентора. Все выглядит совершенно натурально и даже уменьшает подозрительность всего мероприятия. Шпион не потащил бы с собой четырнадцатилетнюю племянницу.
— Ясно. А что станет делать Мунн, когда ее обнаружит?
Доктор Дарелл слегка нахмурился:
— Не знаю… Но думаю, она сумеет с ним договориться.
Антора-то доктор Дарелл вроде бы убедил, но ему самому к вечеру стало ужасно одиноко в собственном доме, и не было ему никакого дела до судьбы Галактики. Он думал только о том, что жизнь, маленькая взбалмошная жизнь его единственного ребенка в опасности…
На борту «Русалки» и народу было поменьше, и шума тоже. Аркадия, притаившись в багажном отсеке, испытывала смешанные чувства. С одной стороны, ее радовал некоторый собственный опыт космических путешествий, с другой стороны, она жестоко страдала из-за того, что не все предусмотрела.
Первую перегрузку она перенесла довольно легко: ее только немного затошнило и чуть-чуть закружилась голова. Это было во время первого прыжка через гиперпространство. Подобное она переносила и раньше, и это ей было не в новинку. Кроме того, она знала, что багажный отсек вентилируется и освещается, но проверять, работает ли освещение, она, естественно, не стала — это было бы не так романтично. Она сидела в темноте, как полагается истинному конспиратору, стараясь дышать как можно тише и прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся извне.
Это были самые обычные звуки, какие производит человек, находясь в одиночестве, — шум шагов, трение ткани одежды о металл обшивки стен, поскрипывание кресла, резкие щелчки тумблеров на пульте управления, мягкий звук прикосновения руки к глазку фотоэлемента…
Но, как бы то ни было, скоро выяснилось, что Аркадия действительно не все предусмотрела. Да, в библиофильмах и видеобоевиках у «зайцев» всегда были неограниченные возможности скрываться сколь угодно долго. Конечно, там бывали эпизоды, когда герои того и гляди должны были что-то уронить на пол со страшным грохотом и, что того хуже, чихнуть. Это она прекрасно знала и вела себя крайне осторожно. Она предвидела, что ей захочется пить и есть. Еду и питье она с собой захватила. Но оставались еще кое-какие досадные мелочи, которые в фильмах почему-то не упоминались, и Аркадия с ужасом поняла, что, как бы она ни старалась, до туалета добраться незамеченной ей никак не удастся.
На таком маленьком спортивном кораблике, как «Русалка», жилой отсек представлял собой одну-единственную каюту, и никоим образом нельзя было прошмыгнуть в туалет, минуя Мунна.
Она отчаянно пыталась определить по звукам, когда же Мунн наконец заснет. Эх, если бы она только помнила, храпит он или нет? Правда, она знала, где стоит койка, и надеялась, что она заскрипит, когда Мунн будет укладываться спать. Наконец она услышала долгожданный скрип. Потом последовал глубокий вдох и звучный зевок. Она ждала. Наступила тишина, потом койка опять скрипнула — видимо, Мунн устраивался поудобнее.
Прошло еще несколько минут. Аркадия толкнула дверь багажного отсека пальцем. Дверь бесшумно открылась. Она осторожно выглянула.
Койка резко скрипнула. Аркадия окаменела. Нет, стоять, не двигаться!
Она отчаянно попыталась спрятаться за дверью — скрыть глаза, не пошевелив головой. Но это ей не удалось — глаза у людей все-таки на голове.
Увы, Хомир Мунн не спал — он читал, лежа в постели. Горела маленькая лампочка у кровати. Он рывком сел, всмотрелся в темноту. Правая рука скользнула под подушку.
Голова Аркадии инстинктивно отдернулась назад. Вспыхнул свет, и голос Мунна произнес:
— У меня бластер, и я буду стрелять!
Аркадия хмыкнула:
— Не стреляйте. Это… я…
Вот видите, как хрупка романтика? Пистолет в руке нервного героя может все испортить!
Свет горел по всему кораблю. Мунн сидел на койке. Вид у него был совсем не романтичный — щетина однодневной выдержки на впалых щеках и жиденькая растительность на груди.
Аркадия вышла, понурив голову. На ней был металлический комбинезон — идеальная одежда для космических полетов — плотный, облегающий ее стройную фигурку.